– Герман?! – громко окликает меня распоясавшийся сосед. – Отличные девочки, да? Я готов раскошелиться!
– Ничего. Закажем еще бакарди?! – отвечаю я, не разделяя его дутого оптимизма.
– Да ну тебя! – дуется он. – Ни черта ты не понимаешь в искусстве!
Страстным наитием мне хочется вспылить и отрезать колким словцом в адрес обидчика. Но невыносимым усилием я сдерживаю себя. Как это я ничего не понимаю в искусстве?! Ведь я непосредственный его носитель, я продвигаю его в массы и даю возможность зрителю наслаждаться его грандиозными творениями и плодами. Как раз я-то и понимаю, а уж он точно ни хрена в нём не смыслит, разве только в стриптизёршах в дорогих клубах, но и то без подсказки не отличит третий размер от второго. И уж точно не даст исчерпывающий ответ, в чем типичные различия в строении бёдер у представительниц европейской и монголоидной рас. Он даже не разберётся, что это, собственно, значит. Для Белкина это запредельная информация.
– Ластов?! – словно читая мысли, Влад позволяет себе небрежно назвать меня по фамилии.
Я не обижаюсь. Люблю свою фамилию. Но в столь приватной обстановке это звучит чересчур официально, претенциозно, пошло и даже как-то гротескно. Мы не в общественной палате на приёме в Кремле, а в суперзлачном стриптиз-клубе на Тверской. Хочется добавить, в порноклубе, но до порно здесь как до Америки, хотя я бы не зарекался.
Влад никогда раньше не позволял себе подобных оплошностей. Видимо, сегодня старпёр перебрал с горячительными коктейлями. «Мохито» никогда не доводит до добра, а Белкин трескает его с полудня. Немудрено.
– Что? – отвечаю я нарочито недовольным тоном, огрызаясь про себя. – Ластов, блин! Я тридцать два года Ластов. Только не сейчас и только не здесь! Понятно, Белкин?!
– Ты забыл, зачем мы сюда пришли? – спрашивает вечный недотёпа. – Нам бы успеть обсудить пару проектов.
Крейзи мен! Проектов! А я был о нём худшего мнения. В свете ослепляющих софитов и силиконовых сисек Влад вспомнил о делах насущных. О мазефакинг работе! Феноменально. Иногда не перестаёшь удивляться неординарности твоей творческой команды.
– Не время, Влад! – выходит из гипнотического транса Секир, за последний час умудрившийся не проронить ни звука. – Ты портишь атмосферу!
Настоящее его имя Михаил Дынин. Давным-давно, когда деревья были большими, он работал рядовым вышибалой в частном охранном агентстве и носил на спине чёрной синтетической майки недвусмысленную надпись «Секьюрити». С юных лет Миха крутился в спортзалах, занимаясь культурой тела, и к совершеннолетию нарастил убойные бицепсы. Без проволочек его взяли охранять десяток попсовых звёзд на лужниковских концертах и провинциальных площадках. Так он приноровился к эстраде. Случилось это давно, в конце девяностых. С тех пор Дынин забросил спортзал, стероиды и бицепсы, немного поумнел, кое-как получил диплом стилиста и визажиста, не отличая первого от второго, и подался из секьюрити вон, но остался в родной стихии. Дальше карьера развивалась муторно и глухо. Тёмных пятен было не счесть, собственно, никто и не собирался в них разбираться, полоская его грязное бельё. У каждого своего белья хватает. И обычно оно очень грязное. Ну а прозвище в память о славных летах осталось. Дынин не возражал, считая свой ник вполне респектабельным и удачным. В нашей среде концертно-клубных промоутеров многие склонны давать себе красноречивые псевдонимы. У кого-то они получаются весьма приличные. У кого-то требуют пересмотра или полного аннулирования. У кого-то фантазии не хватает самую малость.
Тот же Белкин почему-то без псевдонима. Справедливости ради, он и не промоутер, а всего лишь технический организатор разного рода праздников и выступлений. Полупродюсер, полутехнарь, полумудрец, полуневежда… Должности не найти ни в одном справочнике профессий. Её просто не существует. Он занимается всем, чем может, и нигде особо не преуспел. И фрилансером его не назвать, если только с натяжкой. Он почти официально зачислен в штат нашей конторы, хотя никто не заречётся утверждать, что Белкин не колымит где-то на стороне. Получать неплохой кеш в свободное время норовит каждый. И Белкин не исключение. В мире шоу-бизнеса не бывает исключений. Тогда это уже не шоу-бизнес, а массовый и затейный колхоз, коим, по мнению ряда уважаемых критиков, наш шоу-бизнес и является. Однако я по натуре реалист, а местами даже осторожный оптимист. Верю в лучшее, но с натяжкой. Осторожно смотрю вперёд, в голубые дали, закрывая глаза на недостатки, стараясь выделять позитив. Позитив – это лейтмотив современной музыкальной индустрии. Никакого негатива. Positive! Only! No negatives!