Петер Фехервари
Инфернальный реквием
Моему брату Золтану, который получил шикарное имя и показал, что достоин его. Если бы не твоя въедливая поддержка, я никогда бы не закончил свой первый рассказ и Темный Клубок остался бы нераскрытой истиной.
Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он – повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он – полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.
Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его в бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат – Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и многих более опасных врагов.
Быть человеком в такое время – значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки – слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
Все мы – тени, жаждущие обрести телесность в долгом кошмаре собственной души.
Все, что мы видим или какими мы видимся, – лишь сон внутри сна.
Действующие лица
Заблудшие
Иона Тайт – имперский проповедник
Асената Гиад – сестра-госпитальер ордена Вечной Свечи
Афанасий – Умелец
Серебряная Свеча
Хагалац – настоятельница-когностик
Наврин – сестра-диалогус (помощница Хагалац)
Харуки – сестра-диалогус
Бронзовая Свеча
Акаиси Бхатори – палатина-хирургеон
Соланис – старшая матерь
Анжелика – сервитор-медике
Железная Свеча
Чиноа Аокихара – старшая сестра-целестинка
Индрик Туриза – сестра-целестинка
Женевьева – сестра-целестинка
Камилла – сестра-целестинка
Марсилья – сестра-целестинка
Экзордийские пустотные абордажники, рота «Темная звезда»
Ичукву Лемарш – комиссар
Ванзинт Райсс – лейтенант
Толанд Фейзт – сержант-абордажник
Баннон Пинбах – капрал-абордажник
Чингиз Зеврай – абордажник
Аврам Сантино – штурмовик-абордажник
Больдизар Гёрка – штурмовик-абордажник
Конрад Глике – абордажник
Рем Райнфельд – абордажник
Крестовый поход на Провидение
Отче Избавитель – имперский исповедник
Моргвин – канонисса-истязатель, орден Терния Вечного
Барнабас Рэнд – коммодор Имперского Космофлота
Варзивал Червантес – капитан 9‑й рапсодии Ангелов Сияющих
Добродетели Просветительные
Истерзанный Пророк – воплощение Веритаса (Истины)
Кровоточащий Ангел – воплощение Клеменции (Милосердия)
Измученный Умелец – воплощение Хумилитаса (Смирения)
Слепой Дозорный – воплощение Вигиланса (Бдительности)
Кающийся Рыцарь – воплощение Темперанса (Умеренности)
Горящий Мученик – воплощение Каритаса (Заботы)
Немой Свидетель – воплощение Каститаса (Целомудрия)
Exordium[1]
Зарождение
Крепись, путник, ибо избранная тобою дорога будет нелегкой. В странствии ты обретешь только крупицы славы и не изведаешь радости, не говоря уже о надежде на светлое будущее в конце путешествия. Если же ты ищешь безупречно точных ответов, то лучше бы тебе немедленно повернуть назад, ведь подобные бальзамы на душу нужны лишь невинным, невежественным и добровольно поглупевшим людям. Сомнамбулам, что шагают к смерти по утоптанным тропинкам жизни. Выпрямив спину или опустив плечи, ведомые доблестью или сдерживаемые страхом, они вышагивают, ковыляют или ползут к забвению, полные омерзительного блаженства. Ибо неведение воистину блаженно, даже если отдает болью, точно как и блаженство всегда презренно, даже если добыто отвагой.