Дальше — больше. Задача кровяных клеток разносить по телу кислород, но, как только они превращаются в фабрики по размножению плазмодия, кислород перестает поступать. Кожа желтеет, начинается бред. Если малярию не лечить, человек в конце концов впадает в кому и умирает.
Но почему плазмодий такой зловредный? Зачем паразиту убивать вас, ведь это означает, что он и сам умрет? Это как-то не согласуется с законом оптимальной вирулентности.
Штука вот в чем; малярия не передается от человека к человеку, потому что в массе своей люди не кусаются. Поэтому, чтобы инфицировать других людей, плазмодию необходимо вернуться в комара.
Это сложнее, чем кажется на первый взгляд, потому что, кусая вас, комар высасывает крошечную, размером с него самого, капельку крови. Однако плазмодий не знает, какую именно капельку комар высосет, поэтому ему приходится оккупировать всю кровеносную систему, даже если в итоге это убьет вас.
В данном конкретном случае оптимальная вирулентность означает тотальное господство.
Однако некоторая утонченность все же плазмодию присуща. Иногда он делает перерыв в своем смертоносном наступлении.
Почему? Потому что если в одном месте в одно и то же время малярией заболеет слишком много людей, она может убить их всех. Для плазмодия это неприемлемо — чтобы продолжать размножаться, ему необходимы люди. Поэтому время от времени он делает передышку. Фактически штамм может слоняться внутри человека в течение тридцати лет и только потом сделает решающий ход.
Вам кажется, что вы в полном порядке, но он тут как тут, притаился в печени и ждет подходящего момента, чтобы выпустить на волю свои машины уничтожения.
Хитроумно, правда?
19
ПЕРЕНОСЧИК ИНФЕКЦИИ
Проснулся я в мерзком настроении и полной готовности надраить кое-кому задницу. Начал я с Чипа из архива.
— Привет, Малыш.
— Прежде всего, не смей называть меня Малыш!
— Черт побери, Кэл! — В больших карих глазах Чипа появилось выражение обиды. — Что с тобой? Мало спал?
— Совсем не спал. Мне не давало уснуть кое-что, связанное с Морганой Райдер, живущей на расстоянии всего полумили.
Он удивленно заморгал.
— Что ты имеешь в виду?
Я вздохнул и уселся в кресло для посетителей. По дороге сюда я придумывал эту драматическую фразу, а теперь Чип уставился на меня с таким видом, словно я говорю на средневековом голландском.
— Ладно, Чип. Слушай внимательно. Я нашел Моргану Райдер, свою предшественницу, которую вы так безуспешно разыскивали до сих пор. Через телефонный справочник!
— Ух ты! Ну не смотри на меня так.
— Нет, Чип, я буду смотреть на тебя так. Это архив, не так ли? И у вас тут есть телефонный справочник, верно?
— Конечно, но…
— Вы пудрили мне мозги, да?
Он вскинул руки.
— Никто не пудрил тебе мозги, Кэл, — Он наклонился вперед и немного понизил голос- По крайней мере, никто из архива. За это я ручаюсь.
Следующее саркастическое замечание застряло у меня в горле. Прошло какое-то время, прежде чем я врубился.
— Что ты имеешь в виду, говоря «никто из архива»?
Он оглянулся через плечо.
— Никто из архива не пудрил тебе мозги.
Над головой заскрипел вентилятор.
— Кто? — прошептал я.
Чип сделал глубокий вдох и жестом показал, чтобы я придвинулся еще ближе.
— Все, что я могу тебе сказать, — дело забрали у нас наверх.
— Наверх, это уж точно.
— Передали на более высокий уровень. После того как ты выяснил ее фамилию, нам велели отслеживать трех других пропавших людей, но Моргану Райдер оставить в покое. Сказали, тут требуется особый подход.
Меня пробрала дрожь.
— Из офиса Мэра?
Чип не ответил ничего, но этим сказал мне все.
— М-м-м… Такое часто случается?
Чип не слишком убедительно пожал плечами.
— Ну… — Он пожевал нижнюю губу. — На самом деле никогда не случается. В особенности подобным способом.
— Каким способом?
Он наклонился совсем близко, и сквозь скрип вентилятора его шепот стал едва слышен.
— Таким способом, при котором никто ничего не говорит об этом тебе, Кэл. Видишь ли, предполагается, что мы копируем любую информацию, которую офис Мэра находит, и передаем тебе. Однако не предполагается, будто мы понимаем, что нас отстранили от этого дела. И не предполагается, что я могу сообщить тебе об этом сейчас, на случай если ты еще не врубился.
— Ох!
Я тяжело откинулся в кресле, мой праведный гнев таял на глазах, словно пена. Орать на Чипа — одно, но набрасываться на Ночного Мэра… этого я как-то не мог себе представить. Четырехсотлетние вампиры производили на меня сильное впечатление. Значит, заговор. Но Ночной Мэр? Глава всего, большая «шишка». Против кого он мог затеять заговор? Против нас? Против всего Ночного Дозора? Против человечества?
Я снова перегнулся через стол.
— Послушай, Чип. Раз не предполагается, что ты можешь рассказать мне об этом, наверное, имеет смысл притвориться, будто ничего не было, а?
Чип не отвечал, просто кивнул на самый большой из множества плакатов, висевших у него на доске объявлений, — даже больше, чем грозное объявление «У НАС РУЧЕК НЕТ», — и я понял, что секрет останется между нами. Большими прописными буквами там значилось:
КОГДА СОМНЕВАЕШЬСЯ, ПРИКРЫВАЙ СВОЮ ЗАДНИЦУ.
Потом я отправился повидаться с доктором Крысой.
Если я кому и мог доверять в Дозоре, то это ей. В отличие от Шринк и Мэра, она не носитель, не живет уже на протяжении нескольких столетий и не даст за старые семьи задницу даже самой завалящей крысы. Она ученый и предана только истине.
Тем не менее на этот раз я решил действовать осторожнее, чем с Чипом.
— Доброе утро, доктор Крыса.
— Доброе, доброе, Малыш! — Она улыбнулась. — Как раз тебя-то я и хочу видеть.
— Правда? — Я тоже нацепил на лицо улыбку. — С чего бы?
Она откинулась в кресле.
— Эти инферны, которых ты нашел вчера… тебе известно, что они могут разговаривать?
Я вскинул брови.
— А как же. Патриция Мур разговаривала со мной.
— В жизни не видела ничего подобного.
— А Сара? Она тоже разговаривала со мной.
Доктор Крыса покачала головой.
— Нет, Кэл, это другое. В смысле, многие инферны, получив снотворное, на несколько мгновений обретают здравый ум. Однако пойманная вчера парочка разговаривает между собой, что просто сбивает с толку.
Я тяжело плюхнулся в кресло.
— Но они ведь муж и жена. Как же в таком случае проклятие? Разве они не должны начинать вопить при одной мысли друг о друге?
— Так должно быть, и тем не менее, помещенные в разные камеры, они перекрикивались между собой. По-видимому, они чувствуют себя прекрасно, пока не видят друг друга.
— Может, действие лекарств?
Доктор поджала губы.
— После всего одной ночи? Невозможно. И, насколько я понимаю, они разговаривали уже не в первый раз. Думаю, там, в туннеле, они жили вместе — распределяли между собой охотничьи обязанности, беседовали в темноте. Потрясающая вещь. Они практически… — Она не смогла закончить предложение.
— Нормальны?
— Да. Почти.
— М-м-м, за исключением того, что в туннеле явные следы каннибализма.
Доктор Крыса снова покачала головой.
— Мы не нашли там никаких человеческих останков, Кэл. Они ели голубей. Если уж на то пошло, и черепа в логовище Сары имеют возраст больше полугода. Вот почему потребовалось столько времени, чтобы найти ее, — она перестала охотиться на людей и начала есть крыс.
— Да уж. Ее бывший бой-френд живехонек и сидит сейчас перед вами.
Она бросила на меня взгляд, выражающий «не будь тряпкой».
— Ну, есть крыс гораздо лучше, чем людей. Думаю, твой штамм… другой.
— А что насчет: «Как мило, что придется съесть его»?
Доктор Крыса развела руками.
— Ну, может, начальные симптомы этого штамма такие же скверные, как у обычных инфернов.