Он тихо рассмеялся:
— К сожалению, нет. Для моих скромных финансовых возможностей подлинник недосягаем. Оригинальные работы были созданы в пятнадцатом веке. Это репродукции шестнадцатого века.
В руках он держал репродукцию известной иллюстрации к «Божественной комедии»: Данте и Беатриче в раю. Над их головами сияют неподвижные звезды. Сандро Боттичелли. Рисунок пером. Размер репродукции повторял размер оригинала — где-то пятнадцать на двадцать дюймов. Он тоже был сделан пером на пергаменте, завораживая обилием мелких деталей.
— Как вам удалось это достать? Я и не знала о существовании копий.
— Копии были. Эти, вероятнее всего, делал кто-то из учеников Боттичелли. Здесь полный набор. Известно, что Боттичелли нарисовал сто иллюстраций к «Божественной комедии», из которых сохранились лишь девяносто две. У меня есть все сто.
Глаза Джулии лихорадочно заблестели от волнения и восторга.
— Вы шутите?
— Ничуть, — со смехом ответил Габриель.
— Мне повезло. Когда я училась во Флоренции, Галерея Уффици устроила выставку этих иллюстраций. Восемь предоставил Ватикан. Остальные принадлежали какому-то берлинскому музею.
— Совершенно верно. Думаю, вы сумели оценить эти шедевры.
— Естественно. Но там было лишь девяносто две иллюстрации. Оставшиеся восемь я так и не видела.
— Их почти никто не видел. Но я вам покажу те самые восемь недостающих иллюстраций.
Время перестало существовать. Габриель показывал Джулии свои сокровища, а она в немом восторге взирала. Все это казалось красочным сном, пока голос Рейчел не вернул их обоих к реальности:
— Габриель, ты бы лучше угостил Джулию вином. И хватит мучить ее своим антикварных барахлом!
Услышав такое, Габриель выпучил глаза, а Джулия по-девчоночьи захихикала.
— Как вам удалось их заполучить? И почему они не в музее? — спросила она, видя, как профессор бережно возвращает иллюстрации в бумажные карманы.
Вопрос был не из приятных. Габриель поджал губы.
— Почему они не в музее? По очень простой причине: я не желаю раскрывать факт их существования. И никто не знает, что они хранятся у меня, за исключением моего адвоката, моего страхового агента, а теперь еще и вас. — Он выпятил челюсть, давая понять, что эта тема закрыта.
Джулия решила не переступать опасную черту. Однако мысли о том, как эти драгоценнейшие копии попали к профессору, продолжали будоражить ее мозг. Вероятно, они были украдены из музея и Габриель купил их на черном рынке антиквариата. Если так, он, конечно же, не будет хвастаться своими приобретениями. Джулия невольно вздрогнула, подумав, что она, в числе очень немногих, удостоилась привилегии видеть эти шедевры. И не столь важно, кто их делал: ученик Боттичелли или нет. Манера великого мастера была воспроизведена с потрясающей точностью.
— Габриель! — укоризненно позвала возникшая в дверном проеме Рейчел.
— Слушаюсь, сестрица. Что желаете выпить, мисс Митчелл? — спросил он, пока они шли на кухню, где у него имелся винный холодильный шкаф.
— Габриель, хватит ломать эту комедию! — напомнила ему Рейчел.
— Что желаете выпить… Джулианна?
Услышав свое имя, хотя «Джулия» было намного привычнее, она слегка опешила. Заметив ее реакцию, Рейчел решила не вмешиваться и полезла в шкаф, где у брата лежали кастрюли и сковородки.
— Меня устроит все, что вы предложите, проф… Габриель.
От удовольствия Джулия даже закрыла глаза. Наконец-то она могла вслух произнести его имя!
В профессорской кухне имелось нечто вроде бара с изящными высокими табуретами. Джулия уселась на один из них. Габриель достал бутылку кьянти и бесшумно поставил на барную стойку.
— Пусть прогреется до комнатной температуры, — пояснил он, ни к кому не обращаясь.
Затем он извинился и сказал, что ненадолго оставляет дам. Джулия решила, что профессор отправился переодеваться.
Рейчел выложила овощи в левую раковину двойной мойки и шепотом спросила:
— Джулия, что между вами происходит? Что за комедию ломает мой братец?
— Это ты у него спроси.
— Обязательно спрошу. Но почему он так странно себя ведет? И почему ты не расскажешь ему, кто ты на самом деле?
Вид у Джулии был такой, что она вот-вот разревется.
— Я думала, он меня вспомнит. А он так и не вспоминает. — Последние слова она произнесла совсем дрогнувшим голосом, опустив голову.
Рейчел удивили и озадачили слова подруги и весьма бурная эмоциональная реакция. Подбежав к Джулии, она порывисто обняла бедняжку:
— Не переживай. Раз я здесь, то вправлю ему мозги. Конечно, шкура у Габриеля толстая, но сердце у него есть. Я знаю. Сама это однажды видела. А теперь помоги мне вымыть овощи. Баранина уже в духовке.