И все-таки главной чертой характера Джулии была не робость, а способность сострадать другим. Трудно сказать, от кого из предков она унаследовала эту черту. Во всяком случае, не от родителей. Ее отец, при всей его честности и порядочности, был человеком упрямым и несговорчивым, а умершая мать не проявляла сострадания даже к своему единственному ребенку.
Том Митчелл был человеком немногословным, но в пенсильванском городке Селинсгроув его хорошо знали и, в общем-то, любили. Он работал сторожем в Саскуэханнском университете и одновременно — брандмейстером местной пожарной команды. Пожарная команда целиком состояла из добровольцев, готовых в любое время выехать по вызову. Том исполнял обязанности брандмейстера с гордостью и достоинством. Он настолько ревностно к ним относился, что большую часть времени проводил на дежурстве в здании пожарной команды, даже если это была не его смена.
Позднее вечером, после того провального семинара, Джулии позвонил отец и очень обрадовался, когда та ответила на звонок.
— Джули, как у тебя дела? — Отцовский голос, пусть и лишенный сентиментальных ноток, согревал, словно одеяло в холодную ночь.
— Все замечательно, — вздохнув, ответила Джулия. — Первый день был… довольно интересным. Говорю тебе, у меня все нормально.
— Эти канадцы тебя не обижают?
— Нет, что ты. Очень милые люди.
«Если кто и обижает, так это американцы. Точнее, один американский придурок».
Том несколько раз прокашлялся, и Джулия замерла. Она с детства знала: если отец прочищает горло, значит собирается сказать что-то серьезное.
— Милая, сегодня умерла Грейс Кларк. — (Сидевшая на кровати Джулия выпрямилась и вперилась глазами в стену.) — Ты слышала, что я сказал?
— Да, папа. Слышала.
— Ее рак вернулся. Врачи думали, что с ним покончено, а он вернулся. Когда обнаружили, он уже добрался до костей и печени. Ричард и дети до сих пор поверить не могут. — (Джулия закусила губу, удерживая слезы.) — Я знал, что больно ударю тебя этой новостью. Ведь Грейс была тебе как мать. Да и с Рейчел вы в старших классах дружили. Кстати, Рейчел тебе не звонила?
— Нет. Не звонила и не писала. Почему она мне ничего не сообщила?
— Даже не знаю, когда эти чертовы врачи обнаружили у Грейс повторный рак. Я ходил сегодня к ним. Представляешь, Габриель до сих пор не соизволил приехать. Теперь они не знают, как быть с похоронами. Воображаю, какой прием его ожидает! В той семье слишком много дурной крови.
— Ты не забудешь послать цветы?
— Ты что? Конечно-не забуду. Правда, я не слишком разбираюсь в цветах. Но я попрошу Деб.
Деб Ланди была подругой Тома. Услышав ее имя, Джулия поморщилась, но смолчала.
— Тогда попроси ее послать цветы и от моего имени. Грейс любила гардении. И пусть Деб приложит открытку со словами соболезнования.
— Обязательно ей передам. Есть еще просьбы?
— Нет, спасибо.
— А деньги нужны?
— Нет, папа. Если не роскошествовать, на аспирантскую стипендию вполне можно прожить.
Том замолчал, однако Джулия почти наверняка знала, какими будут его дальнейшие слова.
— Жаль, дочка, что с Гарвардом не получилось. Может, на следующий год.
Джулия расправила плечи и заставила себя улыбнуться, хотя отец и не мог видеть ее улыбку.
— Возможно. Я тебе потом позвоню.
— До свидания, дорогая.
На следующее утро Джулия шла в университет медленнее обычного. Включенный iPod служил ей звуковым фоном, поскольку ее голова была занята сочинением электронного письма к Рейчел. Джулии хотелось как можно проще и сердечнее выразить школьной подруге свое соболезнование, но письмо получалось то слишком напыщенным, то чересчур официальным. Джулия мысленно удаляла черновик и принималась за новый вариант.
Сентябрьский ветерок в Торонто был еще теплым, и Джулии это нравилось. Ей нравилась близость большого озера, солнечные дни и дружественная атмосфера. Приятно было идти по чистым улицам. Она радовалась, что сейчас находится в Торонто, а не в Селинсгроуве и не в Филадельфии. Иными словами, от него ее отделяют сотни миль. Пусть все так и останется. Это было единственной ее надеждой.
Продолжая мысленно сочинять письмо к Рейчел, Джулия вошла в здание, где помешался факультет итальянской литературы и искусства, и направилась к своему почтовому ящику. Кто-то взял ее за локоть и осторожно развернул.
— Пол?.. Привет, — сказала она, извлекая наушники из ушей.
Пол улыбался во весь рот. Это не мешало ему скользить взглядом по фигуре Джулии. Какая же она миниатюрная, особенно в кроссовках. Она едва доставала ему до груди.