— Вообще-то, я профессор Эмерсон, — отчеканил он. — Докторов везде пруд пруди. Сейчас даже мануальные терапевты и ортопеды именуют себя докторами.
Больно отшлепанная его словами, Джулия склонила голову и попыталась застегнуть молнию своего предательского рюкзака. Увы, бегунок молнии не желал соединять зубцы. Джулия мысленно уговаривала его, чередуя уговоры с проклятиями, будто это могло магическим образом заставить бегунок исправно работать.
— Может, прекратите возиться с вашим рюкзачным недоразумением и сядете на стул, как и подобает человеку?
Джулия поняла: Эмерсон на грани срыва и лучше его больше не злить. Перестав возиться с «рюкзачным недоразумением», она уселась на неудобный стул. Руки она сложила на коленях, поскольку каждый ее жест только раздражал профессора.
— Должно быть, вы уверены в своем таланте комедиантки. И ваш прошлый трюк наверняка считаете весьма остроумным.
Он бросил ей клочок бумаги, приземлившийся рядом со стулом. Джулия нагнулась и сразу узнала ксерокопию своей записки.
— Я сейчас объясню. Это была ошибка. Я не писала обе…
— Меня не интересуют ваши объяснения! Помнится, после семинара я просил вас зайти ко мне. Вы ведь не соизволили явиться?
— Я приходила. Но вы говорили по телефону. Дверь была заперта, и…
— Дверь не была заперта! — Эмерсон бросил ей белый картонный прямоугольник, похожий на визитную карточку: — Это, полагаю, тоже из вашего комедийного репертуара?
Джулия подняла карточку и чуть не вскрикнула. Это была маленькая открытка со словами соболезнования. Деб выполнила ее просьбу, приложив к цветам открытку.
Вместе с вами оплакиваю вашу потерю.
Примите мои искренние соболезнования.
С любовью,
От злости он едва не брызгал слюной. Джулия захлопала ресницами, пытаясь найти точные слова.
— Это совсем не то, что вы думаете. Я хотела сказать, что скорблю…
— Вы уже красноречиво высказались в своей записке!
— Но открытка предназначалась не вам, а вашей семье, которая…
— Не смейте приплетать сюда мою семью! — заорал профессор Эмерсон.
Он сорвал очки, бросил на стол и принялся растирать виски.
Удивление Джулии сменилось неподдельным изумлением. Как такое могло случиться? Почему никто ему не объяснил? Почему он воспринял ее слова соболезнования как насмешку и никто не вправил ему мозги?
У нее противно засосало под ложечкой. Что же могла означать эта история с открыткой?
Ценой неимоверных усилий профессор Эмерсон все же заставил себя успокоиться. Презрительно морщась, он захлопнул папку и отодвинул от себя. Потом вперился глазами в Джулию:
— Итак, вы приехали сюда изучать творчество Данте. Я единственный профессор на всем факультете, который ведет аспирантов по этой теме. Поскольку наши отношения… не сложились, вам придется изменить тему и поискать себе другого руководителя. Либо перевестись на другой факультет, а еще лучше — в другой университет. Я незамедлительно сообщу о своем решении в комитет, назначивший вам целевую стипендию. С вашего позволения, прямо сейчас. — Профессор Эмерсон повернулся к ноутбуку и лихорадочно застучал по клавишам.
Джулия приросла к стулу. Другого решения своей участи она не ждала, но предполагать смертный приговор и услышать его — не одно и то же. Все это время профессор Эмерсон ни разу не взглянул на нее. Вот и сейчас он закрыл крышку ноутбука и пододвинул к себе другие бумаги.
— Не смею вас задерживать, мисс Митчелл.
Она не спорила, не пыталась себя отстаивать. Какой смысл? Этот человек принял решение, и все ее попытки кому-то что-то объяснить будут выглядеть неуклюжими и откровенно глупыми. «Нам очень жаль, что вы не сработались с таким блестящим специалистом, как профессор Эмерсон», — вот что ей скажут. И никому не будет никакого дела до причин и деталей.
Джулия встала на негнущиеся ноги. Голова слегка кружилась. Опозоривший ее рюкзак она прижала к груди и, не прощаясь, вышла из кабинета, больше похожая на зомби, чем на Джулию Митчелл.
Экзекуцию, начатую профессором Эмерсоном, продолжила погода. Когда Джулия шла сюда, погода прикинулась теплой и солнечной. Теперь же заметно похолодало, а она не взяла ни куртки, ни зонта. За считаные минуты тонкая футболка Джулии промокла насквозь. А до ее квартиры было еще целых три квартала. Недурная прогулка в компании дождя и холодного ветра.