Джулия встала на негнущиеся ноги. Голова слегка кру-жилась. Опозоривший ее рюкзак она прижала к груди и, не прощаясь, вышла из кабинета, больше похожая на зомби, чем на Джулию Митчелл.
Экзекуцию, начатую профессором Эмерсоном, продол¬жила погода. Когда Джулия шла сюда, погода прикинулась теплой и солнечной. Теперь же заметно похолодало, а она не взяла ни куртки, ни зонта. За считаные минуты тонкая фут-
Полка Джулии промокла насквозь. А до ее квартиры было ещё целых три квартала. Недурная прогулка в компании дождя и холодного ветра.
“Боги плохой кармы и бурь, смилостивьтесь надо мной».
Немного утешало лишь то, что «рюкзачное недоразуме- ние” хотя бы частично прикрывало ее от косых струй. Намокшая футболка становилась прозрачной, равно как и белый хлопчатобумажный лифчик. Вот тебе, профессор Эмерсон!
Джулия прокручивала в мозгу недавний разговор с ним. Нет, не зря она вчера собрала чемоданы. И все же она ис-
кренне надеялась, что он ее вспомнит, что будет добр к ней. Дождешься от него доброты!
Он даже не позволил ей объяснить всю эту дурацкую пу-
таницу с запиской. Цветы и открытку счел частью насмешки. А как легко он выкинул ее из программы. Все кончено, Джу- лия Митчелл. Какой еще другой университет? После отзыва, отправленного Эмерсоном, на изучении творчества Данте можно поставить крест. Ей больше не дадут стипендию. Что теперь? Позорное возвращение в Селинсгроув, в отцовский домишко… Потом и он узнает и посмеется над нею. Они все посмеются над нею. Глупышка Джулия. А она-то думала, что уедет из Селинсгроува, окончит аспирантуру, потом станет профессором… Кого она пыталась обмануть? Все кончено, на пот учебный год уж точно.
Джулия еще крепче прижала к себе промокший рюкзак. И НАДО же, чтобы эта чертова лямка оборвалась у него в кабинете! Профессор Эмерсон и так считает ее гнусной на-
смешницей. А она еще и клоунаду устроила. Так опозорить-
ся перед ним! Нет, это было выше ее сил.
Впрочем, в чаше позора не хватало еще нескольких ка- пель. Но ждать осталось недолго. В пять часов у профессора Эмерсона закончится рабочий день. Он нагнется за портфе- лем и обнаружит ее прокладку… Вот тогда ее позор станет полным. Хорошо еще, что она не увидит выражения его ли- ца Джулия вдруг представила, что ее прокладка на глазах у профессора Эмерсона превращается в здоровенную корову,
а рожает теленка. На его прекрасном персидском ковре.
Треть пути Джулия уже прошла. Ее длинные каштановые волосы превратились в сосульки и теперь липли ко лбу. Про-мокшие брюки хлюпали. Девушке казалось, что она превра-тилась в водосточную трубу. Поднимая фонтаны брызг, мимо проносились машины и автобусы, которые то и дело окаты¬вали ее грязной водой. Когда случается крупная неприят¬ность, мелкие уже не так досаждают.
В этот момент напротив Джулии затормозил новенький «ягуар». Водитель плавно остановился, не окатив ее еще од¬ной порцией грязи. Потом в машине открылась передняя дверь со стороны пассажирского сиденья.
— Садитесь, — произнес мужской голос.
Джулия не знала, как поступить. Садиться в незнакомую машину? Она огляделась по сторонам. Ни одного человека, даже в плаще и под зонтом. Джулия была единственная, кто решил испытать на себе всю мощь сентябрьского ливня.
Ей стало любопытно, и она подошла к машине. Маньяки и извращенцы встречаются везде, даже в Торонто. Впрочем, этого маньяка она знала. Более того, она рассталась с ним совсем недавно. Ну уж нет, профессор Эмерсон! Пусть она трижды промокнет, но…
— Что вы раздумываете? Полезайте в машину. Прогулки под таким дождем кончаются воспалением легких. От вос-паления легких, кстати, умирают. Забирайтесь, я отвезу вас домой.
Теперь его голос звучал мягче. Лед растаял, камень рас-крошился. Это был почти тот голос, который она помнила столько лет.
Только ради памяти прошлого Джулия согласилась сесть в машину. Она мысленно извинилась перед автомобильными богами за испачканное черное кожаное сиденье и безупреч¬но чистые коврики.
За стеклами машины шумел дождь. А салон наполняли тихие звуки фортепьяно. Шопен, ноктюрн ми-бемоль мажор, сочинение номер девять, опус два. Джулия улыбнулась. Ей всегда нравился этот ноктюрн.
— Большое вам спасибо, профессор Эмерсон, — сказала она, поворачиваясь к водителю.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
К то-то усмотрит в этой уличной встрече профессора Эмер- сона с насквозь промокшей Джулией Митчелл некий перст
судьбы. Возможно, и так, хотя самому Эмерсону причина их встречи была предельно понятна: он оказался на Блур-стрит, поскольку свернул не туда. В какой-то мере вся его жизнь представляла собой совокупность «поворотов не туда», но этот он считал чистой случайностью. Ехать по центральной части Торонто в час пик — задача не из легких. Добавьте к этому невесть откуда взявшуюся грозу и сердитое электрон- послание от брата, пришедшее на айфон Эмерсона. По-
следнее обстоятельство сыграло главную роль в том, что с Квинс парк профессор свернул не налево, а направо. На
Блур стрит, в противоположную сторону от своего дома.
Блур-стрит не такое место, где в часы пик легко развер- нешься на сто восемьдесят градусов. Особенно если у тебя новенький «ягуар», которым ты дорожишь. Профессору Эмер-
сону не оставалось ничего иного, как смиренно двигаться в общем потоке машин, что он и делал, пока не заметил на
тротуаре несчастную мисс Митчелл. Она брела с отрещенно-
стью бездомной, прижимая к груди свое «рюкзачное недора- зумение». Эмерсона вдруг захлестнуло чувство вины, и он сде- лао то, на что не решился бы, будь на улице сухо. Он открыл дверь и позвал Джулию в салон машины.
Я вам тут всю обшивку запачкаю, — извиняющимся юном пробормотала Джулия.
Пальцы профессора Эмерсона впились в рулевое колесо.
У меня есть кому почистить сиденье.
Ответ больно ударил по Джулии, и она опустила голову. Ну кто она для этого лощеного профессора? Комок уличной
ГРЯЗИ, прах под его ногами.
— Где вы живете? — спросил Эмерсон, чтобы поскорее перейти со щекотливой темы на более пристойную и безопас-ную.
Он искренне надеялся, что их совместная поездка не за-тянется.
— На Мэдисон-стрит. Нужно проехать еще немного, а там будет поворот направо, — пояснила Джулия, махнув рукой в темное пространство.
— Не трудитесь объяснять. Я знаю, где находится Мэди¬сон-стрит, — отрезал он.
Украдкой поглядывая на профессора, Джулия подвину¬лась ближе к окошку. Уж лучше смотреть на мокрую улицу и желтые пятна фонарей, чем на этого напыщенного гор¬деца.
Профессор Эмерсон мысленно выругался. Даже с этой мочалкой темных мокрых волос Джулия Митчелл была чер-товски привлекательной. Эдакий кареглазый ангел в джинсах и кроссовках. Профессорский разум зацепился за мыслен¬ную характеристику. Слова «кареглазый ангел» показались ему странно знакомыми. Где-то он уже их встречал, только забыл, где именно. Поскольку мозг не выдал ему мгновен¬ный и точный ответ, профессор Эмерсон не стал напрягать память.
— Какой у вас номер дома? — спросил он уже мягче и со-всем тихо.
— Сорок пять.
Он кивнул и вскоре затормозил напротив трехэтажного кирпичного дома, когда-то принадлежавшего одному хозяи¬ну, а нынче разделенного на квартиры.
— Спасибо, что подвезли, — пробормотала Джулия, бе¬рясь за ручку.
— Подождите, — остановил ее Эмерсон.
Он достал с заднего сиденья большой черный зонт. Джу¬лия послушно ждала, не веря своим глазам. Недосягаемый профессор Эмерсон вылез наружу, раскрыл зонт, обошел свой «ягуар» и открыл дверь со стороны пассажирского си-
денья. Джулия вылезла вместе со своим злосчастным рюкза- ком и в сопровождении профессора прошла несколько ша- гов до подъезда.
Спасибо, — вновь сказала она и полезла в боковой
карман рюкзака за ключами.
Неужели она настолько бедна, что не может позволить себе новый рюкзак? Он, конечно, знал о привязанности не¬которых людей к старым вещам. Наверное, этот мокрый мешок ей чем-то дорог.