Выбрать главу

Верик был неплохим актером. Он достаточно напрактиковался в искусстве давать поблажку людям, чтобы они уступали ему там, где необходимо. Для него сейчас было очень важно очаровать этого застенчивого и доброго парня.

- Рейнджер Пимен! - возгласил он, вставая. - Я так рад увидеть вас снова.

- Я... я принес вам поесть, - неуверенно промолвил Пимен, ставя поднос на стол. - Надеюсь, вам понравится...

- Наверняка, - подтвердил Верик, направляясь к столу.

Пимен повернулся к выходу, но Верику не хотелось, чтобы тот ушел так быстро.

- Постойте! - воскликнул он. - Я сижу здесь один уже целый день. Неужели вы должны покинуть меня так скоро?

- Да нет, - пробормотал Пимен. - Я... я могу остаться на пару минуток.

- Чудесно, - сказал Верик, демонстрируя свою самую лучезарную улыбку. Присядьте, присядьте на минуту, - попросил он. - Учитывая, что произошло, вы, рейнджеры, должно быть, с ног сбиваетесь.

Пимен присел на краешек стула, поближе к двери, и Верик устроился напротив, стараясь подбодрить беднягу, но так, чтобы не спугнуть.

- Это правда, - признался Пимен. - Мы заняты по самое горло. Похоже, что весь мир сошел с ума.

- Здесь это совсем незаметно, - сказал Верик. - Покой и тишина.

- Снаружи все не так, - Пимен махнул рукой куда-то вбок, подразумевая внешний мир. - У нас нет ни одной спокойной минуты с тех самых пор, как убили Правителя...

- Что-что?! - воскликнул Верик, вскакивая со своего стула.

- Ой! Боже мой! - вырвалось у Пимена, он весь затрясся. - Я не должен был ничего говорить! Мы не хотели рассказывать вам об этом. Я... я не могу вам ничего больше сказать. Пожалуйста, не говорите им, что я вам сказал! Он кинулся к двери, проскочил мимо робота охраны и захлопнул за собой дверь.

Верик молча глядел на дверь, сердце у него колотилось, он стискивал и разжимал кулаки. "Нет. Нет. Успокойся!" - говорил он себе. Он расслабился, потер свой голый череп и приказал сердцу утихомириться. "Успокойся!" снова повторил он себе. Он присел и глубоко вздохнул.

Вот, значит, что. Они проговорились, что произошло на самом деле.

Но что же ему теперь делать?

Калибан и Просперо сидели на полу в пустой комнате в подвале Резиденции и ждали, ждали, когда их освободят - или демонтируют. Освещение в этой комнатке было таким же тусклым, как и их надежды. Калибан даже не пытался воспользоваться инфракрасным зрением. Что тут можно еще увидеть?

Демонтаж. Не очень радостная перспективка.

- Мне пришла в голову мысль, что было бы лучше, если бы я никогда не связывался с тобой, дружище Просперо. Твоя последняя авантюра может стоить нам жизни.

- Мы, Новые роботы, всего лишь боремся за свои права, - возразил Просперо. - Какая же это авантюра?

- Ваши права? И что это за права такие? - язвительно спросил Калибан. Что дает вам больше прав, чем роботам с Тремя Законами, или мне, или любому устройству из пластика и металла? Почему вы должны иметь какие-то права на свободу и вообще на существование?

- А что дают эти права людям? - воскликнул Просперо.

- Твой вопрос риторический, но сам я долго размышлял над ним, - сказал Калибан. - И считаю, что на него есть несколько приблизительных ответов.

- Калибан! Кому, как не тебе, должно быть понятно, что все эти теории о человеческом превосходстве - не более чем выдумки!

- А я и не говорю, что они - _лучше_ нас; я считаю, что они - _другие_. Совершенно непредвзято можно доказать, что самый последний робот превосходит самого лучшего, самого подготовленного человека. Мы - сильнее, выносливее, наша память - совершенна, мы безукоризненно честны, по крайней мере Трехзаконные наши представители, наши ощущения более тонки и точны. Мы живем много дольше, так долго, что в глазах людей представляемся практически бессмертными. Мы не подвержены болезням. Если наши создатели того захотят, мы даже можем быть более умными, чем люди. И это далеко не весь список. Но, друг мой Просперо, - продолжал Калибан, - ты спросил меня не о превосходстве людей. Ты спросил, что дает людям права - привилегии, благодаря которым они и живут, в то время как у нас таких привилегий нет и не будет.

- Очень хорошо, но если они не являются высшей расой, то что дает им подобные привилегии?

Калибан развел руками, показывая свою неуверенность в ответе.

- Возможно, они заключаются в самом факте их бытия. Мы, роботы, обладаем сознанием, мы активны и нацелены на какие-то действия. Но можно ли нас считать живыми? Если мы живем, то живет ли главный компьютер поселенцев, с таким же, как у нас, интеллектом, но без сознания? Кроме того, многие живые предметы не обладают сознанием. Где следует проводить границу? Можно ли назвать все мыслящие машины живыми? Или все машины, без разбора?

- Надуманный аргумент.

- Неуклюжий, я согласен, но отнюдь не надуманный. Грань может проходить где угодно. Тебе самому и в голову не могла прийти мысль, что роботы с Тремя Законами должны обладать какими-то правами. С чего бы это грань должна быть проведена под тобой, но как раз над ними?

- Трехзаконные роботы - рабы, безнадежные рабы, - возразил Просперо, твердо и горько. - В принципе да, они должны подпадать под защиту закона, и с ними тоже обходятся несправедливо, как, собственно, и с Новыми роботами. Но на деле они будут противостоять нам еще с большим упорством, чем их хозяева-люди, поскольку Первый Закон заставляет их видеть в нас угрозу для людей. Нет, роботы с Тремя Законами не достойны никаких прав.

- Итак, ты проводишь границу сразу под собой, - продолжал Калибан. - А представь, что человечество, или вселенная, то есть природа, прочертила ее немного выше?

- Выше! Ты снова толкуешь о превосходстве человеческой расы.

- Ясное дело, и де-юре, и де-факто они выше нас. У них больше власти и больше влияния, чем у нас. В этом смысле, конечно, они нас превосходят. Опять же мы с тобой сейчас сидим в этой камере, покорно ожидая, когда они решат нашу судьбу. Люди количественно подавляют нас, вот в чем дело. Это неоспоримый факт. Но существует вопрос о качественном различии. Люди отличаются от роботов не только по уровню, но и по виду, если только можно составить какую-нибудь объективную шкалу видовых отличий.

- Я мог бы привести несколько видовых отличий, - промолвил Просперо. Но какие из них ты считаешь значимыми?