Одному Тайгеру нечего стыдиться. Он как был, так и остался Сэтто Тайгером.
— Хочешь ко мне на ночь? По любви?
Командор не ответил. Он всматривался в полумрак за её спиной. Там у низкого столика неуклюже топтался человек в глупом плаще с хлястиком. Лицо у человека мученически кривилось, и выскакивали из щели рта неровные крупные зубы, подтекала слюна. Растопыренными пальцами-палочками человек пытался ухватиться за край столика, поймать равновесие и усесться.
Его мотало из стороны сторону, лысоватая голова блестела от пота, а редкие пряди волос лежали, словно приклеенные.
— Кто это?
Мария обернулась.
— Не знаю. Он в первый раз здесь. Досталось бедолаге.
И впрямь, досталось. Будто все кости переломаны, не человек, а паук с перебитыми лапками.
«Паук» наконец-то плюхнулся в кресло, и к нему тут же подошла официантка. Она приняла заказ и отошла, а «паук» с облегчением выудил из кармана маленькую книжечку и погрузился в подслеповатое чтение, то и дело по-звериному щерясь.
— Не нужно на него так пялиться, — сказала Мария, — что за привычка… ты ещё начни пальцем тыкать.
Странное ощущение подвоха, которое Командор отложил на дальнюю полочку, усилилось. Нелепое существо вызывало тревогу и чувство обреченности.
На секунду Командору показалось, что кто-то неведомый погрузил его в транс и внушил короткую мысль: нам всем конец.
Он так явственно осознал крах и без того догнивающей цивилизации, что не ощутил даже страха. С таким стоическим спокойствием лоботомированный маньяк принимает весть о смертной казни на электрическом стуле.
Официантка поставила перед «пауком» стаканчик с горящим синим пламенем коктейлем, и тот засуетился, уронил сначала книжечку, потом салфетницу, запутался в плаще и замер, тяжело дыша и выпучив глаза.
— Секунду, — сказал Командор Марии и поднялся.
Он подошёл к соседнему столику, наклонился, поднял книгу и собрал рассыпавшиеся салфетки.
— Позвольте помочь.
Пришлось дернуть за шиворот и рукава, и снова показались утыканные пальцами руки, и один из пальцев, росший прямо на запястье, моментально согнулся крючком. Крючок этот потянулся к стакану с выпивкой.
— Я Капитан, — устало сказал «паук».
Значит, тоже из наших, мелькнуло в голове у Командора.
— Сядьте рядом.
Командор сел.
Неизвестно, что подтолкнуло его к этому столику, ведь за ним просто покалеченный парень, выпивший для храбрости и пришедший подцепить девчонку.
Капитан жадно пил коктейль, обжигая губы, пил, словно воду.
Руки его подрагивали на книжечке.
— Меня потеряла приятная женщина, — сказал он жалобно, прикончив коктейль.
— Так бывает, приятель, — ответил Командор, — сказано же: все зло от женщин.
Капитан обрадовался. Поползли вверх тоненькие брови, тонкие веки натянулись, рот распялило подобием улыбки.
— Да, — торопливо сказал он, — я читал… Женщина принесла зло в мир. Приятная женщина принесла зло в мир. Не надо женщин.
Несчастный калека.
— Ты прав, — поддавшись чувству жалости, ответил Командор.
Черт знает почему, но образ этого паука смешался в его голове с образом Мунги, искалеченной Мунги, которая надевает пиратский костюм и врет, что кто-то считает возможным заниматься с ней сексом по любви.
— Ты прав, на хрен женщин, от них одни неприятности.
Капитан заволновался, в горле у него забулькало, в уголках рта появилась красноватая пена.
— Я все понял, — заговорщицки сказал он. — Ты можешь беседовать про апокалипсис.
Нехорошее предчувствие свалилось с полки и превратилось в стоп-сигнал, полыхающий алым светом. Командор быстро обдумывал информацию. Парень придурковат и может просто нести ахинею, а может, подцепил где-то краем уха информацию о готовящейся операции. Если второе верно, значит, где-то произошла утечка. Лейтенант? Мунга поделилась домыслами, разнежившись в койке?
Он обернулся.
Мунга сидела, плотно сдвинув колени и уставившись на дно стакана. Она выглядела напряженной и очень старой. Оставшись за столиком одна, она согнула квадратные плечи, свернулась и по-старушечьи потирала ногу о протез в блестящей туфельке.
Она, наверное, очень устала, подумал Командор.
— О чем побеседовать? — переспросил он.
Капитан сидел, нахохлившись. Под тонкими веками выпукло катались глазные яблоки. Чужое тело причиняло массу неудобств, искажало пространство и время. Капитан был уверен, что давно уже вышел из комнаты, где женщина, туманясь и дробясь в зеркале, тщательно поправляла синие локоны парика.