Пакетик с таблетками администратор выдала незамедлительно и к ней присовокупила крошечную белую ампулу — мгновенный антидот, спасение в случае неадекватной реакции организма и первых признаках передозировки.
— Наши медики появятся при первом вашем звонке.
Медики сидели на алом диванчике позади стойки — строгие барышни с подведенными глазами и в белейших сетчатых чулках. Соски обнаженных грудей закрыты латексными красными наклейками в форме сердец — международного символа медицины. Лейтенант кивнул, взял пакетик с таблетками в одну руку, ключ в другую, отступил на шаг, но снова вернулся к стойке.
Молча, но пристально глядя девушке в глаза, он поднял руку и показал ей два пальца.
— Нет, — тихо сказала она. — Трупы наше заведение не украсят.
Поднимаясь на лифте на второй этаж, Лейтенант разглядывал пакетик с разноцветными таблетками. Этого не хватит, чтобы отключилась даже самая хрупкая девушка, но добавки нигде не достать — ни один человек не продаст ему больше, чем положено на суточную дозу, а покупка уже зафиксирована картридером.
Подкупать проститутку — гиблое дело, подумал он в отчаянии. Алиби — волшебное слово, надежный щит от дальнейших проблем. Одно дело — вылететь с работы за потребление благ Фареста, а другое — получить обвинение в разглашении секретной информации. Это расстрел, дырка в беззащитном затылке…
Алиби. Алиби…
За дверью каюты номер семнадцать его встретила гибкая русалка в венке из тяжелых искусственных лилий. Неделя Чудовищ: кругом оживают и поднимаются из глубин человеческой памяти самые фантастические и полузабытые образы, вышедшие из сумрака, в котором плутал древний испуганный разум.
Словно за одну ночь снова появились на планете густые леса, глубокие озера и чудеса непокорных гор, и будто снова населили их дриады, эльфы и лешие, гномы и вампиры.
Древняя планета, населенная страхами и выдумками, на секунду ожила, Лейтенанту показалось, что в каютку борделя ворвался запах туманной реки и водорослей.
Русалка улыбнулась, закинула ногу на ногу и повела полуобнаженными грудями в легкой ленте сияющей мягкой чешуи.
На плечи ей были наброшены рыбацкие сети.
— Пощади меня, — прошептала она, — выпусти меня обратно в море… я сделаю все, что ты захочешь.
Лейтенант автоматически проглотил таблетку, наугад выбранную из пакетика.
Живая рыбка. Рыбка на крючке — вот кто он, и все это — ради Сэтто Тайгера.
Сэтто Тайгер. Такие люди приносят неприятности всем, кто попадается им на пути, так сильна влекущая сила их безумных идей и так опасны все их начинания. Они живут сразу против всех, но обрастают множеством сторонников, потому что умеют дать такое яркое ощущение свободы, перед которым удовольствие от любого вида наркотиков — чепуха.
Заставить верить в то, что свобода эта не мимолетна, а лишь упорно ускользает и нужно только покрепче ухватить её за хвост, — это и есть сила Тайгера, и с её помощью он пробирался на любую высоту и закреплялся там навсегда.
Живучесть его была феноменальна — подростком он мотался по городам, а война бежала следом и каждый раз настигала его, но не смогла перемолоть. Оставались только шрамы, и с каждым новым шрамом Тайгер становился все веселее и безрассуднее.
Ему потакала сама жизнь: пулей выбивала из руки банку тушенки, зараженную смертельно опасной болезнью, гнала за хорошенькой девчонкой из деревеньки, которую ночью накрывало шквалом огня, бросала в руки сумасшедших медиков, умеющих собрать тело по кускам, и берегла так упорно, что Сэтто в конце концов возвел её в ранг божества.
Это божество он и защищал, сумев когда-то урвать должность хранителя Края, раз и навсегда заперев Край на замок от любых на него посягательств.
Шёл он к этому долго и по пути сыграл множество ролей: покаянного беженца, фанатичного полицейского, рьяного пособника Синдрома и сначала — синдромера, а после ряда выдвинутых инициатив и полного согласия с линией правящей верхушки — мэра Фареста.
Эти пять лет он тщательно хранил свою репутацию и заслужил град проклятий от бывших друзей, а потом в разгар кризиса вдруг показал Синдрому истинное лицо — прежнее веселое лицо трикстера и бунтаря.