— Раньше его здесь не было! — воскликнул Лэнгдон.
— Тогда, я полагаю, вы никогда не видели… этого? — Сиена залезла в карман, извлекла оттуда гладкий металлический предмет и мягко вложила его в руки Лэнгдону.
Лэнгдон уставился на него в полном недоумении.
— Знаете, что это за штука? — спросила Сиена.
— Нет… — промямлил он. — Никогда не видел ничего похожего.
— Ну а вот я, к сожалению, знаю. И я абсолютно уверена, что это и есть причина, по которой вас пытаются убить.
Меряя шагами свою рабочую кабинку на борту «Мендация» и размышляя о видеофильме, который ему предстояло обнародовать на следующий день, координатор Ноултон нервничал все сильнее и сильнее.
Я Тень?
Ходили слухи, что этот клиент Консорциума провел последние несколько месяцев в состоянии психического расстройства, и его видео убедительно это подтверждало.
Ноултон понимал, что у него есть два варианта: или подготовить материал к рассылке, как и планировалось, или отнести его наверх, к шефу, для дополнительного обсуждения.
Я уже знаю, что он ответит, подумал Ноултон. На его памяти не было ни одного случая, когда шеф отказался бы выполнить данное клиенту обещание. Он прикажет мне выложить файл в Интернет без всяких вопросов… и будет в ярости из-за того, что я их задаю.
Ноултон вернулся к компьютеру и перемотал запись на самое тревожное место. Потом включил воспроизведение, и на экране вновь появилась залитая призрачным светом пещера, где плескалась вода. На усеянной каплями стене маячила уродливая тень высокого человека с длинным птичьим клювом.
Затем она заговорила глухим голосом:
Сейчас мы переживаем новое Средневековье.
Несколько столетий тому назад Европа находилась в глубоком кризисе — ее население страдало от тесноты и голодало, погрязнув в грехе и безнадежности. Она была подобна неухоженному лесу — такой лес, задушенный сухостоем, только и ждет от Бога удара молнии, искры, способной зажечь бушующее пламя, которое пронесется по нему и вычистит весь мусор, чтобы здоровые корни снова могли получать живительный свет.
Отбраковка — элемент естественного порядка вещей, установленного самим Богом.
Спросите себя, что последовало за Черной Смертью.
Мы все знаем ответ.
Ренессанс.
Возрождение.
Так было всегда. За смертью следует рождение.
Чтобы достичь Рая, человек должен пройти через Ад.
Так учил нас великий мастер.
И все же среброволосая невежда осмеливается называть меня чудовищем! Неужто она до сих пор не постигла математики будущего? Ужасов, которые оно несет?
Я Тень.
Я ваше спасение.
И вот я стою — глубоко в недрах земли, глядя на кроваво-красные воды, куда не смотрятся светила. Здесь, в этом подземном дворце, тихо зреет Инферно.
Скоро он вспыхнет яростным пламенем.
И когда это произойдет, ничто на Земле не сможет остановить его.
Глава 11
Лэнгдон держал в руке предмет, на удивление увесистый для своих размеров. Это был узкий металлический цилиндрик сантиметров пятнадцати в длину, гладко отшлифованный и закругленный с обоих концов, как миниатюрная торпеда.
— Пока не дошло до беды, рекомендую взглянуть на него с другой стороны, — посоветовала Сиена с натянутой улыбкой. — А то вдруг уроните. Вы ведь называли себя профессором символогии, не так ли?
Лэнгдон повернул цилиндрик, и ему сразу бросился в глаза оттиснутый на его боку ярко-красный значок.
Его тело мгновенно напряглось.
Лэнгдон хорошо разбирался в иконографии и знал, что способностью вызывать у человека мгновенный страх обладают очень немногие изображения… но та эмблемка, которую он видел сейчас, безусловно, входила в их число. Его реакция была немедленной и инстинктивной: он тут же положил цилиндрик на стол и отодвинулся назад вместе со стулом.
— Я тоже испугалась, — кивнула Сиена.
Значок представлял собой три симметричных незамкнутых кружочка:
Лэнгдон где-то читал, что этот зловещий символ придумали в компании «Доу кемикал» в 1960-х годах — им заменили множество неээфективных предостерегающих знаков, которые использовались прежде. Как и все удачные эмблемы, он был прост, быстро запоминался и легко воспроизводился. Вскоре этот символ, означающий биологическую угрозу, стал известен во всем мире; он вызывал вполне уместные ассоциации с крабьими клешнями, метательными ножами ниндзя и прочими малоприятными вещами, а потому выглядел зловеще для носителя любого языка.