Его следующий хозяин, возможно не будет таким небрежным.
Он сжал челюсти. Рабство было отстойным для любого, но для демонов все было гораздо хуже. Если их хозяин хотел пытать их, они даже не могли умереть и избежать этого. И почти все, кто знал, как поработить демона были так жестоки, что по сравнению с ними Маркиз де Сад был буддийским монахом-ребенком с цветком.
Сжав зубы, он воспользовался своими силами, чтобы вернуть медальон Лилианы в свою комнату, где он не сломается и не потеряется. Его руки немедленно стали холодными от неожиданной пустоты, и дыра в его сердце разболелась еще сильнее. Когда он смотрел в ее добрые голубые глаза, он видел вечное будущее рядом с ней.
Вместо вечно любви и счастья ему было предоставлено лишь три года с ней. А если точнее двести четыре дня.
Ничто по сравнению с вечностью.
Закрыв глаза, он попытался забыть, что ее жизнь была единственным, о чем он умолял.
Но даже сейчас он видел себя, покрытым ее кровью, кричащем своему отцу помочь ему. Кому-то, да хоть кому, кому он стал бы служить за возвращение жизни единственному человеку, которая делала его цельным. Нужным. Любимым.
Кода-то его драгоценная Лилиана жила и умерла за свои убеждения.
Чертова ситуация, когда душа умирает, а зло, забравшее ее продолжает жить. И будут прокляты больше все те, кто видит, что зло приближается к другим и отказываются контролировать его. И это не из-за страха, что родятся герои, а скорее из эгоистичной любви к себе, которая не позволяет им бороться с пытками, смертью и деградацией остальных. Уж лучше умереть, защищая других, чем знать, что мог спасти их, но решил ничего не делать.
«И те, кто считают, что один человек ничего не сможет сделать, скажу им так… самая опасная приливная волна начинается с невидимой ряби в огромном океане. Живи так, чтобы твоя цельность мотивировала стремиться к совершенству еще долго после твоей смерти, и знай, что ни один подвиг или жертва, или предложение искренней любви или дружбы, никогда не забываются теми, кто получил их».
Слова Лилианы преследовали его. Она научила его, что уж лучше оставаться одному, чем окружать себя моральными банкротами. Люди, что принижали его своей завистью и подколками, смягченными юмором, считали, что он так туп, что не распознает оскорблений, если их замаскировать с умом.
Он отказался от своей жизни яростным покорителем, чтобы жить в крошечной хижине, где Лилиана сделала его королем ее милого маленького мира. И она была права. Он никогда ни на наносекунду не забывал тепло ее любви, которая научила его мертвое сердце биться.
Даже сейчас, хоть он это и ненавидел, но старался быть тем человеком, которого она разглядела в нем.
И да, он прекрасно понимал ту холодную ненависть, которой первый Малачай воспылал к его матери из-за смерти жены и ребенка. Ту же ненависть он почувствовал к отцу, который проигнорировал его просьбу спасти Лилиане жизнь.
Взять его жизнь взамен ее.
«Как ты мог, бесполезный ублюдок, когда прекрасно знал, что она была всем, что у меня есть?»
Его ноздри раздувались от ярости.
«Хватит, Малфас. Не думай об этом».
Он ничего не мог изменить в прошлом.
Ему нужно было сосредоточиться на будущем. Только это он может изменить.
Что бы не убивало Малачая, но эту дьявольскую силу следовало бояться. И если они убьют Адариана в момент, когда никто, кроме Ника не сможет ослабить его, то смогут контролировать и Ника тоже.
Это реально пугало.
Хотя Калебу и не нравился мир, в котором ему приходилось жить, но он знал, что все станет гораздо хуже в руках чего-то столь могущественного, и он не предаст память жены, убрав руки в карманы и отвернувшись от грядущей битвы.
Тем более, когда он знал, как сражаться и победить.
И это все не ради того, чтобы следовать данным приказам. Не чтобы спасти свое бесполезное существование… он и так уже был в аду. Все ради того, чтобы поступить правильно.
Бороться за тех, кто не может сам.
Адариан пропал в своей ненависти, и Калебу было уже не спасти его.
Но Ник…
«Надежда – это маленький свет, который дают нам боги, чтобы мы могли найти путь в темные времена. И даже если нам возможно придется сбивать ноги и колени, если мы продолжим идти вперед, даже если прогресс проявляется медленно и болезненно, мы все преодолеем и станем лучше в нашем путешествии… Никакое отчаяние или плохая ситуация не продолжаются или заканчиваются, пока мы не решим так».
Калеб тогда нахмурился от наивного идеализма Лилианы.
«Значит, маленькая, ты говоришь мне, что надежда – это человеческая возможность обмануть богов и сказать «ха ха ха, вы проиграете и я не собираюсь сдаваться»? Послушай кого-то с большим личным опытом, они реагирают плохо, когда ты делаешь это».
Но тогда он выкинул белый флаг перед женой. В основном потому что она целовала его, пока он вообще не потерял возможность рационально мыслить. Или это была ложь, которую он говорил себе, чтобы не признавать, что не смотря на все ужасы, которые он видел и жуткую боль, которую переживал, в глубине его сердца все еще была надежда. Может это было вызвано пытками или божественным вдохновением, но что-то всегда вело его вперед сквозь все тяжелые испытания. И пускай он возможно еще не выиграл свою последнюю битву, он все равно будет продолжать бороться изо всех сил. Не ради себя или своего тщеславия. И не из-за приказа.
Он будет сильным и будет сражаться до самого конца просто потому что так будет правильно.
Хотя он признавал, что это глупо.
Калеб оглянулся на здание, где оставил Адариана и горько рассмеялся.
- Нам всем точно конец.
Глава 12
Направив дуло прямо между глаз Алана, Ник нажал крючок и почувствовал отдачу.
За секунду до того, как вылетела пуля, что-то ударило его по запястью, выбив пистолет, и спасло вонючую жизнь Алана. Пистолет с глухим звуком упал на бетон. Ник повернулся к новому нападавшему, намереваясь убить его. Его ярость зашкаливала.
Шок от неожиданного поцелуя лишил его демонической сущности и гнева. Сладкий, женский запах наполнил его ноздри, закружил голову, когда он вдохнул его. Он был не таким как у Коди или Кейси. И поцелуй, которым она одарила его был таким жарким, что разбудил все мужские гормоны в его теле.
Издав глубокий рык, Ник потерялся в восхитительном ощущении.
Пока кто-то не ударил его по плечу. Сильно. Его злость вернулась, и он, выругавшись, обернулся, чтобы обнаружить Кейси, уставившуюся на него. Строгое выражение ее лица сказало ему, что она хочет разрезать его сердце на кусочки.
– И что это ты делаешь?
Шокированный и смущенный, Ник перевел взгляд на женщину в его руках. Как только он увидел, кто это был, его желудок ухнул вниз. Нет, не возможно.
Сими?
Святое дерьмо!
С нежной улыбкой Сими потянулась, чтобы поцеловать его снова.
Ник отпрыгнул на три фута. В его голове прочно сидела одна мысль – он должен держаться подальше от Сими. Она была вычеркнута из его меню навечно. Не важно что.
Сими послала ему рассерженный взгляд.
– Знаешь, Акри-Ник… на вкус ты хорош даже без соуса барбекю.
«Ох, кто-нибудь пристрелите меня…»
По лицу Кейси он мог сказать, что она готова к этому. Но прежде чем ей выпала эта возможность, раздался еще один выстрел. Сими бросила Ника на землю, его руки снова почувствовали ее изгибы.
«Да, это было приятно, но…»
Он перекатился с Сими, чтобы увидеть Алана, вставшего на ноги, готовящегося выстрелить снова. Чисто инстинктивно Ник вызвал заклинанием фаейрбол и выстрелил им в Алана. Он попал в руку и поджег ее. Алан упал крича, а Ник повернул голову в сторону Кейси, которая не издала не звука с момента выстрела.
Она лежала в нескольких футах от него в скрюченной позе. Без движения.
«Нет…»
В воздухе завыли сирены, к ним наконец приближалась полиция. Ник не обратил внимание, направляясь к Кейси, посмотреть, жива ли та.
– Сими? Убедись, чтобы он снова не добрался до пистолета.