Эш был отличным примером того, что сейчас забраковала его мама…
Когда мама поняла, что необдуманно сказала о его друге, ее лицо запылало. Она повернулась к нему.
– Я не это имела в виду, Эш.
Эш по-доброму улыбнулся.
– Без обид, Миссис Готье. Меня и похуже называли и всего лишь пару часов назад.
Но его мать по-прежнему была в ужасе от своих бесчувственных комментариев.
– Я и не думала о тебе. Я знаю, что ты хороший человек и я не подразумевала иного.
– Да все нормально. Я вовсе не обижен, – в который раз повторил он. – Я так одеваюсь, потому что хочу, чтобы люди оставили меня в покое и переходили улицу, заметив мое приближение. Все что вы сказали Нику о восприятии других людей правильно, и я на вашей стороне на сто процентов.
– Но все равно это было необдуманно и жестоко, я бы не хотела так обидеть тебя, Эш.
– Знаю.
Ее лицо было грустным, она притянула лицо Эша к себе и поцеловала его в щеку.
– Я хорошего мнения о тебе и рада, что ты друг Ника.
– Спасибо… и на этой ноте я собираюсь испариться, чтобы вы могли переодеть сына, не волнуясь о чувствах, которых у меня нет, – он усмехнулся, затем посмотрел на Ника. – Увидимся завтра, симпатяга. Постарайся не влипнуть в неприятности до этого времени.
– До встречи.
Его мама не разговаривала, пока не ушел Эш, затем повернулась к Нику с таким взглядом, что ему захотелось выставить перед лицом распятие, чтобы отразить надвигающееся зло.
– И как ты объяснишь эту одежду, мальчик, и то, что я слышала от Алекса Пельте о том, что ты вступил в группу? Группа, Ник? Шутишь?
Он пожал плечами.
– Это же безобидно, мам. Я думал попробовать что-то новое.
– Тогда попробуй выносить мусор без моего ворчания. Заправляй по утрам постель за меня. Чисти ванну и опускай стульчак. Я могу придумать тысячи вещей, за которые мне хочется тебя отшлепать, хоть ты и выше меня.
– Ну мам. Не хочу показаться грубым, но ты слишком реагируешь на это. Ты знаешь Алекса и всю его семью. Он порядочный, как и они все. Я играю у него на барабанах. Мелочь. А насчет моей одежды… я ненавижу эти подержанные вульгарные гавайские рубашки, я многие годы тебе об этом говорил. Эш, Калеб, Кириан и Дев и дюжины других людей носят черное все время. И никто об этом не думает, правда.
Она сузила глаза.
– Для тебе я хочу лучшее, Страшилка. Я всю свою жизнь провела с людьми, которые косо смотрели на меня и называли мусором.
– И я был с тобой, мам. И слышал их тоже. И я точно знаю, что ты чувствовала, и клянусь, эти кошмарные рубашки, которые ты заставляла меня носить не спасали от насмешек и оскорблений моих придурков-одноклассников. Если меня и должны оскорблять, то позволь мне выносить это в Dolce Gabbana и настоящих замшевых туфлях, а не в безвкусной одежде.
Прикусив губу, она кивнула.
– Ладно, ты прав. Тебе шестнадцать, у тебя работа, за которую хорошо платят. Как бы я не ненавидела это, но ты мужчина, а не мой малыш больше. Я просто… - она прервалась, тихонько зарыдав.
Он притянул ее к себе и крепко обнял.
– Все хорошо. Я все еще твоя крохотулечка, но я не хочу, чтобы и остальной мир меня так называл. Лишь ты.
Она засмеялась и крепко обняла его.
– Мы та еще парочка, да?
– Нам вдвоем хорошо, тепло, светло и мухи не кусают, – сказал он, цитируя ее любимую поговорку, которую она говорила ему в детстве. Когда он болел или плохо себя чувствовал, она сажала его к себе на колени и шептала ему это, чтобы он почувствовал себя лучше.
Господи, как же он любил свою маму…
Она запустила руку ему в волосы, затем отпустила.
– Ты ел?
– Нет, мадам. Я шел за этим, когда… – он остановился, осознав, что собирался сказать. Ему вовсе не хотелось довести ее снова до слез.
К его облегчению, она сдержалась.
– Я тебе что-нибудь разогрею.
– Спасибо, мама. Буду через секунду. Сначала я собираюсь переодеться во что-нибудь без пятен крови.
Она рявкнула:
– Не смешно.
Не комментируя, он вернулся в комнату и обнаружил Калеба, стоящего у закрытого окна. Резко вдохнув, он быстро закрыл дверь, прежде чем мама заметила еще одного оккупанта и снова разозлилась.
– Ты что здесь делаешь, Кей?
– Проверяю тебя.
Ник нахмурился. Калеб точно не знал об ограблении… да?
– А что?
Калеб отошел от окна и прошел к столу Ника, подвинул стул и сел.
– Случилось нечто странное… Твой отец умирает.
Хотя он и не был привязан к отцу, но новость шокировала его.
– Что?
Калеб медленно кивнул.
– Он плох. Это ты убиваешь его?
– Нет! – сказал он уверенно. – Что за глупый вопрос? Как он вообще попал к тебе в голову? Фу!
Калеб откинулся, чтобы упереть руки в спинку стула.
– Потому что я знаю, что единственный, кто может убить его – это ты, – он замолчал и хмуро посмотрел на Ника, заметив его потрепанную одежду. – Почему ты в крови?
– Быстро соображаешь. Слава богу, что я не истекал кровью на полу, нуждаясь в помощи. С твоей острой наблюдательностью я бы умер десять минут назад.
Калеб фыркнул.
– Не волнуйся, засранец. Я бы прижег рану задолго до того, как ты истек кровью.
– И вероятно получил бы от этого удовольствие.
Калеб сверкнул улыбкой.
– Не так, как насладился бы, попивая твою кровь, но… Так что случилось?
– Меня ограбили на Риверволк.
Он присвистнул.
– Демон? Даймон? Еще какой лентяй?
Ник покачал головой.
– Люди. Алан и Тайри. Они не узнали меня, пока не напали.
Калеб удивленно приподнял брови.
– Они еще живы?
– Алан да. Не уверен насчет Тайри. Я выстрелил в него из пистолета Алана, и он убежал.
Встав со стула, Калеб подошел ближе и с силой схватил Ника за челюсть.
– Эй! – огрызнулся тот, пытаясь оттолкнуть его.
Но Калеб не ослабил хватку. Через минуту он облегченно выдохнул и отпустил Ника.
– Он жив.
Ну это было немного странно. Ник потер ноющую челюсть.
– Откуда знаешь?
– Ну, ты все еще ты. Если бы ты убил человека даже случайно, а особенно предумышленно, то Малачай бы уже начал поглощать твою человечность.
Ник ахнул.
– И ты только сейчас мне это говоришь?
– До этого момента это не было проблемой. Но с твоим слабым отцом, ты превратишься быстро.
Нику от этой мысли стало плохо. Но по крайней мере это прояснило одну волнующую его вещь.
– Так вот почему во время драки моя кровь почернела…
Калеб внимательно на него посмотрел.
– Как это случилось?
Ник поднял руку, чтобы показать разбитые костяшки.
– Когда мы дрались и я хотел убить Алана, моя кожа изменилась и кровь потемнела. Это было жутко и мерзко.
Калеб выругался.
– У нас дрянная ситуация.
– Как так?
Ник увидел сомнение в темных глазах Калеба. Через минуту, тот медленно и устало вздохнул.
– Не буду тебе врать, Ник. Твой отец отлично обул меня, И не знаю, почему я удивлен… Помнишь, я сказал тебе, что обрету свободу, когда он умрет?
– Ага.
– Он привязал меня к своей силе.
Смущенный Ник гадал, почему Калеб был расстроен этим.
– Я не понимаю.
Калеб вернулся на стул.
– Когда демон порабощен, мы все становимся привязаны к жизни хозяина. Но Малачай чудовище иного рода. В отличии от других, что их жизнь и силы две совершенно разные вещи, так что Малачай может связать демона со своей жизнью или силами. Когда он делает последнее…
Ник резко вдохнул, поняв причину гнева Калеба.
– Ты будешь рабом того, кто заберет силу отца.
Калеб прижал палец к кончику носу, без слов признавая правильный ответ Ника.
– И так как он назначил мне наблюдать за тобой последние несколько лет, я знаю кто ты и где ты живешь и спишь.