«Нет, нет. Ты нарочно говоришь так!»
«Да, да. Он фиксирует жажду, и, возможно даже понимает, что скоро умрет, но не способен ничего сделать, потому что лишен воли, лишен чувств, неподвластен инстинктам. Для биона есть лишь два способа существования — выполнять приказы или ждать новых. Загляни в его глаза — они пусты. Твоя затея ничего не даст».
«Посмотрим, брат мой, посмотрим. Всему свое время. Может быть, ты изменишь свое мнение, если я скажу тебе, что ко мне стали приходить люди. У них появились вопросы».
«Насчет воды?»
«Насчет пределов выносливости организма».
«Они спорят между собой!» — хохочет Малифик. — «Они держат пари! Пытаются угадать, сколько выдержит бион».
«Не суди о людях по себе, — вздыхает сестра. — Не делай их хуже, чем они есть на самом деле».
«Наивная глупышка. Тогда, к чему, по-твоему, все эти расспросы?»
«Они задумались о смерти».
«Ха! Для этого есть жрецы. Но храмы Матери пустуют, а курительные дома и бордели полны в любое время дня и ночи. К чему лишний раз вспоминать про смерть, если можно пожить всласть? Возможно, своими экспериментами ты добьешься обратного эффекта, и двор ударится в неслыханный разврат!»
«О чем ты?»
«Люди лишний раз вспомнят, что смертны и захотят получить как можно больше удовольствия, пока могут».
«Ты страшный человек, Малик, ты чудовище…»
«Ты слишком строга со мной, сестра. Я обычный потомок своих предков, из Старшего колена великой Семьи джаханов. Как и ты».
«Иногда мне кажется, что мы родились от разных людей».
«Такое бывает, но магистры генетики дают здесь надежную гарантию. Они сеятели, а эти ребята никогда не ошибаются. Мы родня, дражайшая сестрица, как ни крути. О, мой бокал пуст! Эй ты! Иди сюда и налей мне еще воды!»
«Ты опять подмешиваешь эту дрянь?»
«Уймись. Я регулирую дневные дозы».
«Ты жалок», — в голосе сестры сквозит горечь, — «Как я могу призывать людей к разуму, если мой собственный брат — наркоман?»
«Никак!» — огрызается Малик. — «Смирись! А ты лей до краев… теперь пошел отсюда!»
«Ты же знаешь, что от золотой пыльцы наступит мучительная жажда, и тебе понадобится больше воды?»
«Конечно! Зато перестанет гудеть голова от твоего жужжания. А воду я откачаю из этой куклы, надеюсь, к тому времени она не высохнет окончательно, ха-ха!»
Сестра задумчиво произносит:
«Когда я вижу картины, подобные этой, мне кажется, что человеческое существование лишено смысла… Зачем мы живем?»
«Чтобы пить, есть и трахаться, конечно».
«Фу, как ты груб! Невыносимо».
«Зато правда. Такова человеческая природа. А ты думала, ради достижения великих целей? Ах, моя наивная, наивная, наивная сестренка с домашним воспитанием, как ты трогательно прекрасна в своей детской простоте! Ты ребенок, пусть и жестокое, но дитя и останешься им. И это хорошо, пусть так и будет, всяко лучше, чем… проклятье! Расплескал половину…»
«Отдай! Ты и так пьян, а хочешь еще отравить себя этой гадостью. Хватит на сегодня, брат Малик. Пойдем отсюда, я отведу тебя в покои».
«Нет, погоди! Я что-то хотел… ну да! Я хотел сказать кое-что насчет этой твой куклы. Зердана, сестра моя, послушай… а отдай ты лучше его мне, а?»
«О чем ты говоришь? Пойдем же!»
«Подожди, я серьезно. Зердана, отдай мне биона, я пристрою его куда-нибудь, и то будет больше толку…»
«Исключено. Он принадлежит мне. А теперь — пойдем. Иначе я позову гвардейцев».
«Ты не посмеешь, собственного брата? Нет, ты не сможешь, малышка…»
«Ты знаешь, что смогу», — твердо говорит сестра Зердана.
Несколько секунд борьбы, натужного пыхтения под аккомпанемент шуршащих одежд. Звон разбившегося бокала. Звонкий шлепок, женский визг.
«Скотина! Проклятая пьяная скотина! Что ты творишь?»
«Фух… ты сильнее, чем я думал! Или и вправду перебрал… неважно, хорошо! Будь по-твоему, пойдем! Пойдем, сестра, слышишь? Не сердись на меня! Ну? Ну что ты?»
Всхлипы. Пауза, исполненная вздохами и сопением.
«Да… Идем», — вздыхает она. — «У меня дурацкое чувство, будто он все понимает».
«Он и понимает, дура, да только ему это все равно. Вот в чем разница между нами! Бионам плевать на происходящее, пусть даже разверзнется земля, или зыбь затопит материк, они и бровью не поведут. Иногда я завидую им, жить такой простой понятной жизнью — это благословение. Или проклятие. Как посмотреть».