Сол обратился к корабельной библиотеке и выяснил, что метеоризм у некоторых родов джаханов — следствие многовекового уклада жизни, основанного на особого рода пище. Также Сол узнал, что в этой пище — комковых бобах водятся маленькие безвредные для человека паразиты — гельминты семейства «молоткоголовые», производившие особые газы. Эти черви являлись лакомой добычей для более крупных червей зыби — веревочников. Сол стал читать про веревочников. Какие-то факты были ему известны давно, как и любому жителю Катума — например про технологию выкачивания воды из трупов, созданную сеятелями именно на основе биохимии веревочника. Но среди прочего Сол узнал про червя одну интересную деталь.
Веревочник способен учуять молоткоголового гельминта или его следы за сотни миль.
Веровочники, как и другие крупные инсекты Катума, поддавалась примитивной дрессуре и знающий инсектолог вполне мог бы использовать их как ищеек.
Осталось только свести факты между собой. Сол немедленно доложил об этом Керасу. И совпало так, что «Пиявка» причалила к острову дукунов. Остальное произошло так, как произошло.
Вот и вышло, что лучший способ сохранить какой-то секрет — ничего о нем не знать. Бедняга Жизар остался где-то там, за кормой.
Размышляя над всем этим, Сол остановился у своей каюты. Боль в виске продолжала грызть его. С каждым днем она проникала все глубже.
Внезапно намерения Сола изменились. Какой-то внутренний импульс побудил его отправиться в машинное отделение. Шагая туда, Сол отметил, что стал менее рациональным. Еще одно изменение. Ни один бион не смог бы так поступить.
Мощный двигатель корабля равномерно урчал, словно гигантский зверь. Сол проследил за крутыми изгибами раструбов, что тянулись к трем несущим турбинам фрегата и под чудовищным давлением нагнетали к ним вихревые потоки воздуха, который выталкивался наружу и удерживал корпус корабля на поверхности. Тем самым создавалась мощная воздушная подушка, удерживавшая колоссальную массу судна на плаву. Сол не заметил, как рядом оказался Улф. Офицер не говорил ничего, стоял, заложив руки за спину, длинный и угловатый как богомол.
Так прошло довольно много времени. Улф казался молчаливым дирижером механического оркестра из поршней и насосов, а роль органа здесь выполнял двигатель.
Сознание Сола медленно пульсировало, в такт мигающим индикаторам главного двигателя.
— Бьется как сердце, — сказал Улф.
— Верно.
Сол чувствовал, как кровь равномерно пульсирует в теле, в точности повторяя ритм вихревых потоков, исторгаемых двигателем.
— Но до сих пор не пойму, — продолжал Улф. — То ли мы под него подлаживаемся, то ли он под нас.
— Все что-то должны капитану. Как Керас спас тебя? — спросил Сол.
Улф слегка склонил голову.
— При весьма драматических обстоятельствах.
— По-моему, каждый может сказать то же самое, — заметил Сол.
— Но я — не каждый.
Сол выждал, пока Улф не захочет рассказать свою историю, но скелг оказался молчуном. Тогда Сол зашел с другой стороны:
— Ты знаешь, куда плывет корабль?
— Знает только Керас. Все мы исполняем его приказы. И служим, пока не истечет наш срок.
— И тебя совсем не интересует направление?
— Нисколько, — заявил Улф. — Куда бы ни плыл корабль, дальше Катума он не отправится.
— А много тебе осталось?
— Вся жизнь, — отрезал Улф. — До конца моих дней.
Сол не нашелся, что сказать на это. Видимо, Улф натворил что-то очень серьезное. Вдруг Улф сказал:
— Одного человека заперли в башне на много лет. Когда время прошло и ему предложили выйти, он отказался. Спроси, почему.
— Почему?
— Он сказал: нет смысла менять одну тюрьму на другую. Все те, кто живут снаружи, такие же пленники. Просто их узилище большего размера. Свобода — категория не пространства, а разума.
— И что стало с тем человеком?
— Он так и умер в своей башне. На его могиле написали, что он умер свободным человеком.
— Ты считаешь себя похожим на него?
Улф слегка улыбнулся:
— Конечно, нет. Нельзя стать абсолютно свободным. И этот корабль — не башня. Но что-то гораздо большее.
Сол навострил уши.
— Это особый корабль, — сказал Улф. — У него есть имя, и своя карма. У этого корабля есть миссия.
— Миссия?
Улф медленно кивнул.
— Да. Особое предназначение. Я знал его создателя. Легендарный конструктор Кроут. Этот фрегат сошел со стапелей в славном порту Чиран, и когда он отправился в свое первое плавание, небо окрасилось багрянцем, и город накрыла буря. У него было семь капитанов, и все они погибли в сражениях. Этот корабль служил флоту джаханов, но всегда обладал собственной волей, словно сам решал, когда подчиняться капитану, а когда нет. Во время последней Гражданской войны, при мятеже Крассов, его в числе других угнали северные скелги, но экипаж поразила странная лихорадка и все умерли. Так он и дрейфовал, пока его не прибило к островам Восточных рифов, где нашелся новый хозяин. Этот человек понял суть «Пиявки» — потому что был сыном зыби. С тех пор фрегат принадлежит вольному племени пиратов. Гроза всех морей и океанов, легенда всех островов, его знают в каждом порту. Джаханы охотятся за ним, скелги ненавидят, и даже сеятели опасаются сталкиваться с «Пиявкой» в открытом море. Даже собратья-пираты побаиваются ее. Ни один бывалый капитан, включая самого командира ужасного «Тарантула», не рискнул бы схестнуться с «Пиявкой» в бою. Любой мечтает захватить «Пиявку», а если та не подчинится ему — уничтожить. Только достойный человек может стать ее капитаном. Керас — такой человек. И его команда тоже.