Сутки назад матросы начали красить палубу в серебрянку — специальную светоотражающую краску, которая должна была снизить нагрев обшивки. Теперь на поверхность «Пиявки» нельзя было смотреть без защитных окуляров, не рискуя ослепнуть. Распятые пленники с «Бриза» давно превратились в три спекшиеся мумии, остальных или убили, или покидали за борт. Среди акифов нашлись даже те, кто не погнушался человеческим мясом.
«Пиявка» плыла строго на юг.
Воду приходилось держать только в закрытых контейнерах, иначе она мгновенно испарялась. Под солнцем нельзя было находиться дольше десяти минут, иначе кожа краснела и покрывалась волдырями. Громадный раскаленный шар солнца испепелял все, чего касались его лучи. Небо выцвело, проступило блестками звезд, которые искрились даже днем. Там, на невообразимой высоте колыхались полупрозрачные лоскутья, похожие на тончайшую ткань из самого легкого шелка. Что это было и из какого именно состояло вещества, определить было трудно. Иногда, казалось, что в движении лоскутов есть грация живых существ. Иногда они переплетались между собой или складывались в сложные узоры — заветная мечта любого художника, — и те узоры жили пару мгновений, а потом распадались.
— Проклятая жара, — прохрипел матрос, закрашивая серебрянкой последние островки неокрашенной палубы.
Сол, страдавший от головной боли, узнал в нем упрямца, который не хотел лезть в воронье гнездо. После грабежа «Бриза» он таки заступил на пост, но взял с собой галлон воды, откаченной у кого-то из несчастных пассажиров потопленного судна.
— Проклятый корабль….
Матрос попробовал плюнуть, но не преуспел в этом. Их с Солом взгляды пересеклись. Матрос провел еще пару раз распылителем и выкинул его за борт.
— Проклятый капитан…
Сол кивнул и добавил:
— Отправил нас прямиком в ад.
Матрос немного помолчал, достал воды, выпил и предложил Солу. Тот принял фляжку, глотнул. Вода на вкус была горячей и мерзкой, как моча.
— Спасибо.
Матрос скривился, мол, не нужны мне благодарности, и принялся жевать пластину водорослей, отбивавших жажду и холодивших горло. Сол сверился с часами. Сегодня ему полагалось спасть днем, но при одной мысли о том, что придется спускаться в эту душную камеру, становилось плохо. Не повезло Орманду; малец страдал взаперти, и вылезал лишь по ночам, но бывало, за жизнь платили и дороже. Сол решил, что посидит на палубе еще немного. Сейчас все двери и шлюзы фрегата были открыты настежь, чтобы создать хоть какой-то сквозняк, но вокруг царил штиль и душные редкие порывы только горячили кожу.
Неподалеку другой матрос, несший дневную вахту и отвечавший за чистоту, забился в тень под пушкой и дремал, наплевав на устав. Дисциплина заметно пошатнулась. Матросы стали выполнять приказы из-под палки, с задержками. Офицеры порыкивали на них, те лениво огрызались, но сил воевать друг с другом не было ни у кого. Капитан давно не появлялся на виду. Шел конец третьего месяца плавания, и солнце Катума половину дня висело в зените, прямо над головой, словно никуда не собиралось уходить и навечно замерло в одной смертельной точке.
— Приближаемся к нулевой широте, — сказал Сол задумчиво.
Он сказал это как бы самому себе, но матрос шевельнулся и ответил:
— Недолго нам осталось. Скоро сдохнем, как и на тех кораблях.
Он указал за борт на очередной плавучий могильник.
— Я хочу жить, — сказал Сол.
Матрос ухмыльнулся:
— Все хотят. Но долбаный капитан, видимо, решил принести нас в жертву своему сраному богу.
Из дыры шлюза вырос силуэт и шатающейся походкой подошел к ним. Это был второй матрос-упрямец, крепыш, отказавшийся лезть следом за первым и открыто бросивший вызов Демискуру. Матрос сунул что-то под нос Солу и всхлипнул:
— Мой Жужа.
В руках парня лежал дохлый чичи. Эти зверьки были единственными теплокровными существами на планете, где основу животного мира составляли насекомые и пресмыкающиеся. Желтые глазки чичи потускнели, тельце обмякло, синий язычок вывалился. Парень сел на корточки и заплакал. Сол никогда не видел, чтобы из-за зверя так убивались.
— Мы с ним по всем Дымным морям проплыли, от полушария до полушария… В таких заварушках побывали… — вдруг он заорал: — Сука! Это все он виноват!
И пригрозил кулаком капитанскому мостику.
— Успокойся, — сказал Сол. — Криком ничего не добьешься.
Хозяин чичи бережно завернул зверька в тряпицу и бросил на съедение зыби. Потом злобно бросил Солу: