Матросы затаили дыхание.
— Кто?
Тут Сол сделал свой ход.
— Я сильно рискую, если назову их. Итак, я могу вам доверять?
Матросы снова переглянулись и отползли в сторону. Спустя минуту совещаний, они вернулись.
— Мы в деле, — сказал первый матрос. — Терять уже нечего. Но если ты, червяк, сделаешь хоть что-то не так, мы тебе хребет перебьем, понял?
— Конечно, — заверил их Сол.
— Ладно. Кто нам поможет?
Сол без спроса взял у матроса флягу с водой и осушил ее до дна.
Настало время действовать.
17
Сол стоял напротив клетки с Три-Храфном. Стойкий скелг теперь остался без своих частей, но старался не подавать виду. Зачем-то его не убивали. Наверно, Керасу нужен был ценный заложник. Три-Храфн очнулся от дремы и заметил Сола. На его лице мгновенно проступила злоба.
— Ты? Чего тебе надо? — сипнул он. — Пришел поглумиться?
Сол покачал головой.
— Тогда проваливай! — Три-Храфн попробовал подняться, но не справился и повалился на пол. От него несло немытым телом. Кроме того, скелг заметно похудел из-за твари, что запустили ему в кишки. Еще пара дней…
Сол знал об этом; он подал знак Орманду. Паренек подтащил к клетке большой галлон с водой, выторгованный у кого-то из акифов за выпивку. При виде воды, глаза скелга заблестели, в них появилось что-то звериное. Но совладав с собой, Три-Храфн не шевельнулся и злобно взглянул на Сола.
Сол молча открыл флягу, сунул в нее гибкую трубку для питья и бросил конец пленнику.
— Пошел ты… — хрипнул скелг, но без прежней ненависти. Ужасная жажда уже брала вверх.
— Пей, — скомандовал Сол. — Ты хочешь жить?
— Ненавижу тебя, тварь. Ненавижу. Я уничтожу тебя, — прохрипел Три-Храфн. — И всю вашу кодлу. Баны моего рода найдут вас даже на краю земли. А с тобой и с Керасом сделают такое, что будете завидовать мертвым. Я лично сделаю это.
Сол кивнул.
— Ты это сделаешь. В свое время. Поэтому пей.
— Что? — Три-Храфн недоверчиво покачал головой. — Ты как будто хочешь этого. Лучше тебе прикончить меня сейчас, потому что потом пощады не жди.
— Этого не будет.
Сол терпеливо ждал. Наконец Скелг подполз к трубке и надолго приник ней. Это продлит его муки на несколько дней, неделю, возможно две. Но гельминт все равно будет тянуть из него не только воду, но и все необходимые вещества. Гельминт сожрет его изнутри.
— Ненависть, — произнес Сол задумчиво, пока скелг утолял дикую жажду. Слово на вкус оказалось, как терпкое вино (но откуда я знаю его вкус?). — Ненависть — это сильное чувство. Оно искреннее, честное. Оно крепко связывает людей. Спасибо тебе за твою ненависть.
Скелг наконец отвалился от трубки. На его лице мгновенно проступил пот. Тощая грудь болезненно вздымалась и опадала.
— Ты сошел с ума, бион… — прошептал он.
— Нет. Я бы сказал, наоборот. Обрел разум. Никогда я так четко не осознавал и не понимал все происходящее. — Сол что-то вынул из кармана. — Я принес еще кое-что. Думаю, эта вещь важна для тебя.
Сол протянул скелгу амулет, сорванный в толкотне с трупа второй части, когда Китчам заставил его совершить ту казнь. Три-Храфн схватил вещицу и удивленно посмотрела на Сола.
Сол кивнул Орманду, мальчишка взял заметно опустевший галлон и направился наверх. Сол последовал за ним. Они поднялись на палубу. Ночное небо переливалось блеском мириад звезд. Две луны висели над самым горизонтом, падая одна в другую. Похоже, через час одна окончательно зайдет за вторую и на время возникнет иллюзия, что у Катума всего один спутник. Сол проследил за тем, чтобы мальчишка добрался до его каюты, а сам вернулся наверх.
— Опять ты здесь шляешься? — прогудел за спиной знакомый голос.
— Просто вышел подышать воздухом, — ответил Сол.
— Лучше бы тебе забиться в свою нору, огрызок.
Сол развернулся и спокойно посмотрел снизу вверх на Китчама.
— Слишком поздно для детишек вроде тебя, — Китчам показал зубы в оскале. — Опять шушукался со скелгом? Может, дело не только в разговорах?
Гигант показал неприличный жест.
— Кто кому? Он тебе, или ты ему?
Сол зевнул; хотелось спать. Здоровяк испортил ему настроение.
— Ты меня утомляешь, — он направился к своей палубе, но Китчам легким движением ладони остановил его. Громадное тело офицера-акифа лоснилось от пота даже ночью. Дышал он тяжело и шумно.
— Запомни, мелкое дерьмо, — Китчам помахал пальцем, похожим на дубинку перед носом Сола. — То, что тебя сделали офицером, ни черта не значит. Ты никто и ничто, понял? И как только тебя отработают, я с радостью перемелю твои косточки в порошок.