Сол представил себе, как акифы с матросами штурмуют капитанский мостик и расправляются с офицерами. Вот они врываются в штурманскую, и убивают первого навигатора. Оглушают второго. Одновременно другая группа захвата блокируют отдыхающую в кают-компании смену офицеров. Арсенал уже захвачен.
Матросы быстро бегут по палубам, пресекая малейшее сопротивление со стороны командиров и сочувствующих им. Демискур, наверно, успел убить кого-то из мятежников, но быстро обезоружен. Лсан захвачен в каюте собственными охранниками. А что до капитана, Керас надежно заперт в своих покоях; его стерегут самые отважные и отчаянные пираты.
Примерно так это должно происходить.
Раздался звуковой сигнал. Сол открыл глаза. Автоматика перезапускала систему энергоснабжения. Значит, пять минут истекло. Освещение возвращалось на корабль, но крики и звуки борьбы продолжались еще минут двадцать. Потом все стихло и долго не раздавалось ни единого звука. Только тихонько всхлипывал Орманд. Потом к каюте приблизились шаги, дверь отперли, и вошел Фаста. На его щеке красовался свежий шрам. Лицо светилось от триумфа.
Он стоял на пороге и внимательно оглядывал интерьер. Убедившись, что Сол и мальчишка по-прежнему здесь, он провозгласил:
— Вот и все.
Сол молча ждал продолжения.
Фаста хохотнул:
— Теперь мы здесь хозяева. Увидимся завтра.
Он захлопнул дверь. Прозвучал звук запираемого замка. Орманд подал голос:
— Он же обещал вернуть ключ. Он обещал.
Сол вернулся взглядом к консоли. Он ничего не чувствовал.
— Но ведь он обещал! Это нечестно, так нель….
— Заткнись, — сказал Сол, так громко, как мог.
Голова пульсировала от волн накатывающей боли. Мальчишка, слава Пророку, послушался. Сол плавно откинулся в кресле, подкрутив спинку так, чтобы оказаться в полулежащем положении. Он замер. Вскоре, когда его сознание затуманилось дремой, тело ощутило плавный толчок и крен.
Корабль менял курс.
— Мастер Сол? — спросил откуда-то Орманд. — Мастер Сол?
Сол не мог пошевелиться. Тело онемело, конечности отказывались слушаться. Консоль мягко светилась зеленоватым, подмигивая цифрами с датчиков. Зеленоватый свет сделался ярче, состояние неподвижности сменилось чувством медленного, плавного движения.
Движение было равномерным, линейным. Консоль почему-то исчезла, вместо нее перед глазами сверху вниз тянулось что-то ровное и бесконечное, как водопад.
Что это?
Разум какое-то время не мог подобрать нужное определение. Наконец, оно найдено.
Перед ним тянулась лента потолка. Потолок уходил вниз, и разматывался широкой прямой лентой, перемежаемой пучками кабелей, светильниками, решетками вентиляции. Иногда лента изгибалась вправо или влево. Иногда движение останавливалось на несколько мгновений, чтобы открылась дверь в новую секцию.
Он не чувствовал тела. Он не ощущал себя как личность. Он не понимал, кто он. Онемение, появившееся сначала в груди от введенного транквилизатора, постепенно распространилось на все части тела. Хотя он и не мог пошевелить пальцем, и даже моргнуть, он пребывал в сознании. Правда ощущения несколько притупились, а органы чувств доносили информацию с задержкой и немного искаженно, словно голова находилась в прозрачном сосуде с водой.
— Осторожнее! — шипел чей-то голос рядом.
Потом:
— Почти приехали.
— Глаза открыты, — второй голос. Очень знакомый. — Это нормально?
— Да, вполне. Вы же не хотите, чтобы сбились настройки?
— Нет! — как звон разбитого стекла.
— Ну вот поэтому доза послабее. Иначе вещество сломает блок и процедуру придется повторять заново. А это может окончательно разрушить клетки головного мозга. Хотя какой смысл проводить форматирование, если потом….
— Я плачу вам не за пустую болтовню! — голос усилился. Он принадлежал женщине. А второй, тот, что пояснял, был мужским.
— Как скажете. Все будет сделано в точности по вашим пожеланиям.
— Вот и отлично, — голос стал жестче, в нем сквозило упрямство.
Тележка, на которой его везли, выехала в большой зал с высоким сводчатым потолком бледно-зеленого цвета. Потолок слабо мерцал, словно был покрыт фосфоресцирующей краской. Из центра купола, в котором находилось большое отверстие, свисал толстый пучок кабелей. Кабели подобно паутине тянулись ко всем концам зала и питали различные приборы. Тележку вкатили на небольшое возвышение под ярко-белый колпак. Свет был настолько ярким, что затмил собой все. Постепенно из белого сияния проступила щуплая фигура с громадной шишковатой головой. Лицо человека было затянуто дыхательной маской. Глаза прятались за защитными очками с внушительным увеличением, делавшим глаза двумя громадными водянистыми сферами с серыми радужками. Внушительный горбатый нос выпирал из-под очков и доминировал над всем узким лицом как жало. Мужчина улыбнулся.