— Так в чем же дело? Вписали бы парню этот ваш алгоритм и все!
— Видите ли, Сергей Дмитрич, все не так просто. Мы не можем довести восприятие испытуемого до необходимого уровня, не можем расшатать его. Ни страхом, ни радостью победы, ни совершенно фантастическим для него антуражем, в который он попадает неожиданно и экстремально, ни эротическими фантазиями, как не раз пытались!.. А он, судя по всему, чувствует фальшь, что в принципе невозможно при таком уровне воздействия. Это, насколько мне известно, аксиома. Но в данном случае все выходит за рамки существующих теорий. Он постоянно «соскакивает»! Поняв это, сейчас мы попытались применить прямое управляющее воздействие, то есть «метод кнута», ломающий его волю. Образно говоря, вломились в его сознание на танке, и тогда он нас просто вышвырнул.
— Гранатометчик хренов! И часто такое бывает?
— Впервые. Ничтожно малая величина по сравнению с количеством зафиксированных положительных результатов, даже в случае применения портативных приборов.
— Может ли это повлиять на ход эксперимента?
— Такая вероятность практически равна нулю.
— Тогда уничтожьте этого парня. И забудьте. У нас есть более важные дела, чем вдаваться в научные тонкости случайного неизмеримо малого отклонения от запланированного хода эксперимента.
— Но все же такая возможность существует…
— Забудьте!
— Да, генерал…
Глава 3
Летом корпуса городской клинической больницы утопали в зелени, как островок уюта посреди пыльного камня современного города. Осень привнесла в палитру свои штрихи, расцветив изумрудную зелень красными и золотыми мазками. Несмотря на это, никто не стремился по своей воле задерживаться надолго в этом райском уголке. Только те, кому было положено по должностным обязанностям или те, у кого уже не было иного выбора.
Мрачные и помятые, а посему злые на весь белый свет Павел и Берестов с солидным отставанием от назначенного самим себе срока вошли в приемный покой. Подойдя к окну регистратуры, они машинально отпустили несколько дежурных комплиментов симпатичной молодой девушке, и попросили указать палату, в которой находятся две девчонки, доставленные вчера с огнестрельными ранениями. Пока девушка искала требуемую информацию в электронных учетах больницы, Александр и Павел вполголоса вяло переругивались, обвиняя друг друга в алкоголизме и всех допустимых грехах…
— А кто вчера первый орал: «Наливай?»… а?! Я что ли?
— Ага, а «Улугбека» зачем доставать было?.. Жена убьет! — покаянно сказал Павел.
— Ну ничего, не каждый же день…
— Вот — вот, она и убивать не каждый день будет! Ей одного раза хватит.
— Интересно, и с чего вчера понесло?..
— Молодые люди, — сказала, наконец девушка, улыбаясь, — валите все на меня… Тем более, что вы опоздали. Ваших девочек уже нет.
— Это как?.. В смысле? — практически одновременно воскликнули Павел и Берестов, моментально согнав вальяжную расслабленность.
— То есть так, — смущенно пожав плечами, словно она действительно была виновата в их проблемах, девушка повернула к ним экран монитора. — Забрали их. Родственники приехали и забрали под расписку. Утром. Их наши условия не устраивают и персонал. Увезли в частную клинику.
— Вот скоты! — угрюмо произнес Павел.
Увидев расстроенные и обескураженные лица обоих мужчин, девушка, пренебрежительно махнув рукой в сторону окна, поделилась своим мнением:
— Вот и я говорю. Приехали наглые, вели себя по хамски. Через губу не переплюнут… Персонал им не тот. А Андрей Игоревич всю ночь их родственниц с того света вытаскивал. Почти до утра оперировал. Точно скоты неблагодарные!
— Да это мы пьяные скоты! — горько воскликнул Берестов, несказанно удивив совсем сбитую с толку регистраторшу. — Где расписка? Данные где?
— У Андрея Игоревича! — срывающимся голосом, обиженно ответила ни в чем не повинная девчонка. Только он домой ушел… После ночи…
Покрутив пальцем у виска, девушка проводила удивленным взглядом двух странных посетителей, к которым, несмотря на их мрачный вид, почему-то испытывала необъяснимую симпатию с самого начала разговора…
— Все. Ни капли в рот!.. Что, не додумались охрану приставить? — зло выдохнул Берестов, заводя машину.
— Кино насмотрелся? Где я напасусь охраны на каждую дырку в пузе? — огрызнулся Павел, пристегивая ремень безопасности.
— Сам же говорил, что случай неординарный, что поганый запах за версту чуешь?
— У нас почти каждый случай неординарный. И каждый по-своему. А нос мой к делу не подошьешь!.. Вот и приходится теперь стенать, что «предчувствия его не обманули». А официально, то есть то самое «де юре», не было повода для отдельной охраны, я тебе уже говорил…
— Да знаю. Ворчу. Хотя действительно лучше бы как в кино. Иной фильм посмотришь, спутники, спецтехника, спецсредства по первому желанию.
— Ага, смотришь и думаешь: «Я таки уже хочу и послужить в этой организации! — сказал Павел, дурачась. — Покажите мне, где она!» А реально — говенный диктофон и тот в драку. Может у вас еще что-то и есть…
— Какое там, — махнув рукой, проговорил Берестов. — Та же хрень. Разве что в Центре, но это уже совсем другая история.
— Точно, в Центре и вода жиже и водка пьянее. Недавно фильм смотрел, так баба — полковник, из ваших, в одиночку перемочила роту мужиков и сделала всем ручкой. Даже непонятно за каким хреном оказавшимся там американцам. Гордость, знаешь ли, берет за «старшего брата»…
Так за разговором друзья подъехали к дому, где жил ведущий хирург, Андрей Игоревич, который вчера принимал и оперировал доставленных с пустыря девчонок.
— Только не скажи, что кино продолжается, и докторишку уже того!.. — отдышавшись после быстрого подъема на седьмой этаж, сказал Берестов и вдавил кнопку звонка. — Еще и лифт не работает.
— В кино бы работал. А вообще не каркай. У меня весьма, просто весьма дурные предчувствия.
Некоторое время за дверью было тихо, только раздавались трели остервенело вдавливаемого Берестовым звонка. Наконец послышались шаги, и ворчливый голос из-за двери спросил:
— Кто?
— Милиция! — поспешил представиться Павел, по тону вопроса уставшего после бессонной ночи и двух сложных операций хирурга, угадав нешуточное раздражение.
— А документы?
— Через дверь?..
После минутной паузы дверь приоткрылась, и в дверном проеме появилось заспанное лицо Андрея Игоревича. Предъявив удостоверение, Павел сделал шаг к двери, но хирург не отступил, освобождая проход, а внимательно посмотрел на Берестова.
— А ваше, молодой человек?
Развернув служебное удостоверение, что бы недоверчивому врачу было удобнее его рассмотреть, Александр протянул руку к двери.
— Ого! — удивленно воскликнул Андрей Игоревич, и, осмотревшись по сторонам, иронично произнес. — МВД, ФСБ! А прокурорского с вами нет? Ну, чтобы сразу тройка, как в приснопамятные времена?..
Поворчав для виду, он отступил в сторону, пропуская неожиданных гостей вовнутрь. Предложив им занять удобные кресла в зале, Андрей Игоревич, извинился и, сославшись на необходимость привести себя в порядок, оставил Александра и Павла одних.
— Не хило врачи у нас живут, — задумчиво произнес Павел, осмотревшись по сторонам, — а все плачутся, что зарплаты у них аховые.
— Частная практика и все такое… — сказал Берестов. — Это только нам государство запрещает иметь иной источник дохода кроме зарплаты.
Через минуту, наскоро умывшись, в комнату вернулся Андрей Игоревич. Теперь он вновь стал похож на самого себя — известного всему городу хирурга, спасшего не одну жизнь. Въедливый и ворчливый, тяжелый в общении человек лет пятидесяти, Андрей Игоревич, тем не менее пользовался заслуженным уважением коллег и любовью пациентов. МАСТЕРУ прощалось все: ворчание, язвительные реплики или резкое замечание в адрес замешкавшегося во время операции ассистента. Вот и теперь он, сварливо поджав тонкие губы, неприязненно поглядывал на нежданных визитеров, прервавших его отдых после ночного дежурства.