Я поглядел в небо – нет ли кречета или сокола – они любители перехватывать добычу. Но небо было чисто, воздушные хищники не разогрели еще свои сердца. Кролика требовалось подобрать, я сделал движение… и остановился.
Ужин лежал совсем недалеко, метрах в десяти всего лишь, протяни руку. Не знаю уж почему, но я продолжал стоять. Кролик показался мне слишком белым. Нет, белые кролики встречаются, это не редкость, их много. Но этот кролик выглядел уж как-то очень бело, как самый первый утренний снег, не испорченный следами.
Я стоял и смотрел. Минут десять, не меньше, так что даже подтянулся Ной.
– Что там? – спросил он. – Бобра убил?
– Не… Кролика вот.
– А чего не берешь? Жрать охота, пожарили бы, вона какой жирный…
Ной облизнулся и шагнул к кролику.
Я поймал его за шиворот, оттащил назад.
– Ты чего? – удивился Ной. – Жрать охота…
– Тебе бы все жрать! – прошипел я. – Уже все прожрал.
– Можно подумать, ты не жрешь, – обиделся Ной. – Кролик большой, в нем мяса, наверное, килограмма два! Чего боишься-то?
– Мухи не садятся, – сказал я.
– Что?
– Мухи не садятся. Кролик мертвый, лежит, кровит, а мухи не садятся.
Я сунул Ною трубу, Ной смотрел долго.
– Да, не садятся. И что?
Я покачал головой.
– Что, не понимаю?
– Тут много мух. Вот на тебе даже мухи есть.
– Нет на мне мух! – огрызнулся Ной.
– На тебе есть, потому что ты воняешь. И на кролике должны. Мухи чуют. А нет их. Почему?
Ной злобно плюнул.
– Почему-почему, я тебе могу тысячу причин назвать почему! Может, этот твой кролик в газойль вляпался. Или еще куда. Знаешь, муха не на каждого ведь еще и полезет…
– Это точно. Но не знаю… Крутом полно всякого зверья голодного, а никто пока не явился. Подозрительно.
Ной недовольно пнул землю.
– Давай решай скорей – подозрительно – не подозрительно. Или берем, или уходим. Вон вышка как ведьмин палец совсем, грибов накопать, туда пойдем.
Я кивнул. Под ведьмиными пальцами грибы на самом деле растут. С помощью Папы можно найти, у него нюх хороший.
– Ладно, пойдем, – сказал я.
– А колотушка?
– А, – махнул я рукой, – другую вырежу. Или…
– Давай Папу попробуем, – предложил Ной. – Привяжем к веревке и туда кинем. Посмотрим.
– Я тебя лучше кину! – разозлился я.
Хотя идея была неплохая. Папа чует, пусть кролика прочует. Я взял у Ноя клетку с Папой и направил его в сторону кролика.
Папа сидел спокойно. Ворочал глазами, нюхал воздух, шевелил лапой. Никакого беспокойства не проявлял, сидел себе, фырчал, дышал.
– Вот видишь, – сказал Ной. – Кролик как кролик…
Кролик поднялся. Сначала сел, потом принялся мелко прыгать.
– Да… – ухмыльнулся Ной. – Рука не тверда, да? Промазал.
– Я не промазал, – сказал я. – Никогда не мажу.
На самом деле не промазал ведь я, слышал, как колотушка его по башке стукнула. Наверное, оглушил только.
– Ну-ка… – Ной снял с плеча карабин. – Сейчас я…
Ной быстро прицелился, выстрелил. И это по кролику-то. Пулей. Дурак все-таки.
Кролика разорвало на две части. Белые комки разлетелись далеко друг от друга, Ной радостно вскрикнул, порадовался удачному выстрелу. Хотел рвануть вперед, я его снова удержал.
– Перезарядись, – велел я.
Ной принялся медленно – на пять секунд дольше, чем я, – и неумело – руки дрожали – заряжать. Я смотрел на кролика, неприятное чувство не отпускало.
Кровь. Совсем никакой крови. Белая шерсть. И все.
А потом…
– Ах ты… – ругнулся Ной. – Вот погань…
Кролик полз. Задняя часть. Медленно, еле-еле. Ползла к передней.
– Уходим, – я тоже сдернул карабин.
Ной уже пятился. Я глядел на Папу – спокоен, вроде дремлет. А кролик сползается. Разрубленный пулей кролик сползался, я такого никогда не видел. Погань. Настоящая погань, наваждение.
Я испугался. Вот сползется, срастется – и случится что-то страшное. Обязательно. С неба протечет кровь, земля же непременно разверзнется и выплеснутся всякие уроды, мрецы и прочее вурдалачье растрепанное и все провалится и рассыплется.
– Что это? – прошептал Ной.
Я выстрелил. Половинка кролика отлетела в подсолнухи. Перезарядил карабин. Стали отступать, стараясь держаться к востоку, что было нелегко – началась трудная местность – вросшие в землю вагоны и железные бочки и вообще много железа, превращенного в настоящий лабиринт. Иногда встречались автомобили и я на всякий случай для интереса проверял аккумуляторы. Нигде не было целых, пригородные банды все уже давно расковыряли и расплавили, ничего не осталось. Потом началась сгоревшая земля, в которой очень сильно разрослась волчанка и все вокруг было синее и нарядное, даже жить захотелось.