— Как?
Глаза подпоручика Корсака заблестели, он с предвосхищением ждал этой минуты.
— Итак, неделю назад, — начал Янус, — мы арестовали бакалейщика Шимона. Никаким агентом он не был. Его алчность, за которую этому отбросу грозил крематорий, использовал эмиссар, притворявшийся Гамбитом. Позже мы узнаем в нём заместителя министра продснабжения Яцека Порлянского. Тем утром вы назначили встречу жандарму Войцеху Дудеку, приказали ему прибыть к Мечиславу Гробовскому.
— Молодец, — невесело усмехнулся Собислав, — запомнил.
— Не запомнил бы, — возразил Корсак, — не зная Мечислава Гробовского лично. Как и того, что его памятник уже семь лет стоит в заброшенном некрополе на краю Варсавии.
Янус присел на колено и заглянул полковнику-арестанту в глаза. Невозмутимое самодовольство на его лице сменилось концентрированной ненавистью.
— Я был там, пан Беляк. Я искренне хотел вас убить…
***
Жандарм Войцех Дудек, высокий кудрявый брюнет, стоял перед обелиском, засунув руки в карманы суконной шинели, накинутой на чёрную форму. Он невозмутимо посмотрел на Собислава: окружающая местность не производила впечатления на тюремщика.
— Что с арестантом? — начал Беляк без приветствий. — Мой агент допросил его?
— Да, но мне не дали присутствовать. Я не знаю, о чём они говорили.
— Что ты о нём думаешь? — поинтересовался полковник. — О подпоручике Корсаке?
Войцех с минуту помолчал.
— Признаться, Собислав, он вызывает у меня подозрения. Очень осторожный, но кажется непринуждённым. Хорошо себя контролирует, но что-то скрывает. Я пытался его разговорить, но он заткнул меня… профессионально. Он отличается от простых людей даже по меркам Дефензивы, не говоря о нашей жандармерии.
— Считаешь, кто-то его заслал?
— Думаю, именно сейчас он появился не просто так, — предположил тюремщик. — Но я могу ошибаться. Вам виднее, Собислав.
— Главное, Корсак поможет поймать Гамбита, — ответил полковник Беляк. — Над Варсавией сгущается пепел, и мы должны быть готовы. Поэтому я хочу, чтобы ты кое-что сделал. — Собислав вытянул ладонь вдоль дорожки, указывая направление к выходу.
Мужчины отошли от обелиска и медленно двинулись в сторону калитки.
— Я хочу, — продолжил Беляк, — чтобы ты убил Шимона. Выстави, будто это было самоубийство.
Жандарм Дудек многозначительно хмыкнул в ответ.
— Вены я ему не перережу: решат, что я плохо обыскивал. Подставлю себя. Повесить на рукаве рубашки?
— Думай сам. Главное, когда всё закончится, у меня должен быть довод, что это Корсак убил Шимона. Или довёл до суицида.
Войцех усмехнулся.
— Кажется, вы нашли себе пешку для эндшпиля, Гамбит.
— Один из вариантов. Сделай как я сказал. И будь готов, если я отправлю за тобой. Ты должен будешь вывезти меня и, возможно, других агентов из Варсавии.
— Выполню, — пообещал эмиссар Харон. — Не сомневайтесь.
***
Янус Корсак выпрямился, ярость сменилась на его лице привычным чувством превосходства.
— Итог мы знаем: Харон убил ненужного свидетеля. Вы, при иных обстоятельствах, приплели бы меня к его смерти. Тогда вы не подозревали, что я всегда был рядом. Но в тот день произошло другое событие, одно из основных в нашей истории.
Подпоручик вытянул из внутреннего кармана пиджака пожелтевшую фотокарточку и разжал пальцы. Картонный прямоугольник, совершив причудливые кульбиты, упал у ног Беляка. В потолок смотрело ещё живое лицо замминистра Яцека Порлянского.
— Как удачно он попал на склад, как кстати у него оказался рукописный блокнот. Как жаль, что самый разыскиваемый агент противника не дожил до допроса. Вы могли задержать его, в том числе ценой моей жизни. Начальство бы ни слова вам не сказало. Но вы предпочли прострелить ему лёгкое. Я был бы вам благодарен, если бы не знал, что таким способом вы убрали очередную пешку. Ведь Порлянский внедрил незнакомого вам эмиссара в президентское окружение и к тому вечеру стал бесполезным… и даже опасным. Вы отлично подобрали момент. Но главное не это, — подчеркнул Корсак. — Главное, что произошло той же ночью. Ваша встреча с исчезнувшей впоследствии Бертой Миник…
***
Дверь квартиры была захлопнута, но не закрыта на ключ. Собислав осторожно потянул её и протиснулся в проход. Пустой коридор, облезлые непокрашенные стены, с которых сыпалась штукатурка, пыльный пол. Беляк прошёл вовнутрь, в такую же запущенную гостевую. Двери в проёмах пустовали, вместо них висели куски плотного целлофана. Собислав огляделся. Квартира была полностью безжизненной.