– образной знаковой системе – образ (мифологический, художественный);
– языковым (вербальным) системам – слово;
– системам записи (фиксации) – буква, цифра, специализированный символ (химический, топографический и др.);
– кодовым системам – символ, символы (программирования, шифрования).
К тому же, с анализируемыми знаковыми системами и их базисными знаками соотносят функционально специализированные (ориентированные) формы отражения и выражения реальной действительности:
• естественный знак (естественная знаковая система) – указывает;
• образ (образная система) – отражает;
• слово (вербальная система) – описывает;
• система записи (буквенно-цифровая, символико-специализированная система) – фиксирует;
• символ (кодовая система) – кодирует, шифрует [3].
Однако мир семиотики и семиозиса куда сложнее этой схематизирующей картины. Так, в ряду знаков выделяются символы – это знаки особого рода, через которые субъекту культуры (индивидам, людям, социуму) открываются смыслы бытия, связывающие их в единое целое путем осознания и переживания мира и «себя в мире». К тому же, символ всегда многозначен, поскольку он, как правило, указывает на абстрактное смысловое образование, сложные и эмоционально окрашенные комплексы представлений (гимн страны, знамя, герб). Различие между знаком и символом обнаруживается и в том, что для утилитарного использования многозначность знаковой системы является помехой, вредит ее функционированию. Символ же, напротив, тем содержательнее, чем обширнее спектр его потенциальных смыслов и значений. Естественно, что символы активно используются, прежде всего, в искусстве, художественной литературе и религии.
Но главное в данном случае заключается в том, что семиотика играет ключевую роль в бытии культуры, а также в методологии культурологической науки, ведь практически все культурные феномены так или иначе закреплены в знаках, основаны на различных знаковых механизмах, сопряжены с информационными процессами. Но здесь наличествует и своя специфика.
Как известно, культура в ее «явленных формах» предстает как артефакт, множество артефактов (материальных, духовных, виртуальных). Однако любой артефакт культуры одновременно являет собой компонент и механизм коммуникации, то есть текст, континуальную или дискретную совокупность знаков, моделируемую тем или иным языком, а шире – кодифицированным на уровне закона или традиции системным целым социальных норм. Таким образом, артефакт культуры – это, прежде всего, обращение одного члена культурного сообщества к другому. Иначе говоря, у артефакта всегда будут в наличии коммуникативные характеристики, однако последние нельзя свести только к характеристикам вербального естественного языка – они специфичны. Общими коммуникативными характеристиками будут социальные свойства адресата и адресанта, коды порождения и интерпретации, особенности коммуникативных ситуаций, в которых разворачиваются порождение и интерпретация смысла артефакта, а также семиотическая структура последнего – композиция означающего и означаемого, то есть носителя смысла и его содержания. Если отношения между означающим и означаемым основаны на их природе, то есть означающее мотивирует, то перед нами мотивированный знак, участвующий в процессе порождения и интерпретации соответствующих сообщений или в мотивированном семиозисе; если же связь между означающим и означаемым основана на социальной конвенции, то есть условна, то перед нами, соответственно, немотивированный знак и немотивированный семиозис, как принято в семиотике.
Любой артефакт культуры может быть описан в соответствии с приведенной схемой. Такое описание может быть произведено на основе естественного вербального языка, который представляет собой особую систему знаков, характеризующуюся метасемиотическим характером, то есть такую, с помощью которой можно описать любую другую систему знаков, но не смоделировать ее. Естественный язык позволяет человеку с помощью ограниченного социальными нормами количества средств (знаков) передавать в ходе коммуникации безграничное количество смыслов (выражаемых комбинациями знаков или суперзнаками), такой знаковой системы нет ни у одного животного.
Семиотический и коммуникативный потенциал артефакта культуры нельзя описать только как потенциал языковой. Этой проблеме посвящена, например, монография «Введение в историю общения» [4]. И все же поясним. Если психология или феноменология культуры позволяет получать модели высокого уровня абстракции и создавать теорию культуры, то семиотика культуры позволяет исследовать конкретные формы ее воплощения. Однако семиотические и коммуникативные модели артефактов культуры не позволяют уловить их существо, связанное с уникальностью производящих и потребляющих культуру субъектов. Ведь способы трансляции смыслов сами есть, прежде всего, оболочка, производное от более глубинных моделей – аксиологических, выражающих экзистенциальный потенциал человека и общества, которому он принадлежит [5]. В этом контексте семиотика культуры, на наш взгляд, являет собой не только и не столько теорию языков культуры, сколько теорию мотивированных и немотивированных знаковых систем. К тому же, в исследованиях знакового механизма культуры, на наш взгляд, следует различать семиотические характеристики непрерывных пространственно-временных сред и дискретных лингвистических знаковых систем. Дело в том, что мотивированность смыслоразличения первых (на свойствах которых основывается, в частности, эстетическое содержание всех видов искусства, кроме художественной литературы) не позволяет выявить в них набор стандартных единиц и правил отношения между ними, что удается сделать для немотивированных знаков. Таким образом, мотивированный семиозис возможно описывать лишь как процесс, но не как комплекс результатов типа вербальной грамматики или словаря. Семиотические особенности такой среды зависят, в первую очередь, от естественных условий ее восприятия, а не от каких-либо стандартов. В связи с этим знаковая сторона культуры зависит от выявления соотношения мотивированных и немотивированных знаков в каждом аспекте человеческой деятельности, которое обусловливает применение «перцептивно-гносеологической» или «лингвистической» стратегий семиотического анализа.