Подчеркнем еще раз: культурная форма – это своеобразный атом культуры, и в этом смысле она призвана стать ключом к теоретизации культуры, к объяснению ее строя и закономерностей. Но поскольку идея «культурная форма» изначально предполагает ее элементарность, неделимость, а значит – «субстанционально-структурную однородность», остается лишь один критерий ее типологизации, это – ее функциональная роль в системе культуры и характер (тип) этой роли.
С учетом этих обстоятельств, как нам представляется, могут быть выделены следующие типы элементарных культурных форм:
– эмотивные (формы выражения эмоций, экспрессий, импрессий);
– эготивные (формы культурной репрезентации «Я», самоидентификации человека в социально-культурной среде, манифестации «Я» и «своей культуры», позиционирования себя от «иного»);
– коммуникативные (естественные языки, прочий символический мир, обеспечивающий возможность общения и интерсубъективных отношений);
– когнитивные (знание, способы познания, механизмы и формы ментальной репрезентации и номинации реальной действительности);
– регулятивные (социальные ценности, нормы и принципы морали, поведенческие диспозиции, табу);
– медитативно-компенсационные (психотехника, обряды, ритуалы) [10].
Таков, на наш взгляд, ряд (возможно, неисчерпывающий) однородных «атомарных» элементов культуры, на основе которых складываются, существуют феномены культуры, ее макро- и мезоформы и необъятно широкий круг ее функций, т. е. реально наблюдаемые формы бытия культуры.
В очерченном выше смысле любой феномен культуры так или иначе может быть редуцирован к приведенным «атомам культуры».
Представленный спектр элементарных культурных форм имеет еще одну особенность – они отвечают принципу дополнительности, поскольку в них сложный системный мир культуры явлен и как информация (фреймы и скрипты информации, системы ментальных репрезентаций), и как психический феномен (импрессий – экспрессий), поведенческие паттерны.
Так что, когда речь идет о соотношениях означенного спектра «атомов» (микроформ) культуры с бытующими макроформами (скажем, жанрами музыки, художественной литературой и ее текстами и т. д.), принципиально важно учитывать то обстоятельство, что макроформы культуры вовсе не являются механической суммой описанных микроформ. Здесь все куда сложнее: любая макроформа культуры являет собой систему, элементами которой выступают микроформы, находящиеся, в свою очередь, в сложных и многообразных связях-отношениях – референции, реляции, рекурсии, иерархии. К тому же, эти системы подвержены эмерджентности, т. е. способности обретать принципиально новые качества при различных сочетаниях (соотношениях) составных элементов, обеспечивая неисчерпаемое многообразие макроформ культуры, их жанровых и стилевых вариаций.
Вот здесь впору вновь вернуться к предложенным различными авторами в разное время обликам («портретам») культурной формы.
Как уже подчеркивалось, А.С. Кармин понимает культурную форму как некую трехмерную, плавно меняющуюся комбинацию знания, ценностей и регулятивов, а по мнению М.С. Кагана в роли составных частей культурной формы выступают знания, ценности и проекты [11]. При этом характерно, что они отображают культурную форму в математизированной форме – как трехмерное тело в трехмерной координатной системе «знания – ценности – регулятивы» (Кармин), или результат пересечений кругов, являющих собой составные элементы культуры («круг знаний», «круг ценностей», «круг проектов») по Кагану. Но, увы, эти представления не выдерживают критики. Дело в том, что любая гипотеза (концепция) в математической форме подлежит проверке на состоятельность в так называемых «предельных ситуациях». Речь идет о том, сохраняет ли смысл и операциональность данная гипотеза (скажем, культурная форма), когда те или иные параметры (в данном случае – компоненты культурной формы) принимают предельные значения, т. е. нулевое значение или бесконечную величину.
Бесконечность в отношении социальных феноменов, вероятно, неуместна, но отсутствие («нулевое значение») некоего элемента культурной формы вполне возможно и допустимо. Например, если некая «культурная форма» не содержит такие компоненты, как «ценности» и «регулятивы», можно полагать, что она выражает математические знания, что вполне относимо к культуре (является формой культуры). Однако, если в составе культурной формы отсутствуют знание и ценности, но при этом она заявляет себя как «регулятив», очевидно, что такая «культурная форма» лишена смысла, поскольку регулятивные функции как таковые возможны лишь на основе неких знаний и ценностных ориентиров. Как видим, гипотеза Кармина о структуре культурной формы, увы, не выдерживает критики (как и гипотеза Кагана).