4. Молчанов В.И. Сознание // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М.: Канон+, 2009. – С. 887–891.
5. Смирнова Н.М. Социальная феноменология в изучении современного общества. – М.: Канон+, 2009. – 400 с.
6. Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. – М.: УРСС, 1998. – 352 с.
7. Касавин И.Т. Смысл // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – М.: Канон+, 2009. – С. 878–883.
8. Колшанский В.Г. Контекстная семантика. – М.: ЛКИ, 2007. – 155 с.
9. Чернавский Д.С. Синергетика и информация. – М.: Наука, 2001. – 243 с.
10. Тхагапсоев Х.Г. Культурная форма как теоретический конструкт и мера культуры // Вопросы культурологии. – 2012. – № 5.
11. Каган М.С. Философия культуры. – СПб.: Лань, 1996. – 415 с.
12. Резник Ю.М. Культурология в системе наук о культуре: новая дисциплина или междисциплинарный проект? // Теория культуры. Фундаментальные проблемы культурологии. – СПб.: Алетейя, 2008. – С. 16–32.
2.12. Типология культуры: информационно-семиотический подход
Типологизация объектов и предметов познания, как известно, относится к числу самых ранних методов и форм теоретизации знания. Уже Аристотель строит и использует как объяснительный принцип типологию не только человеческих душ (что берет начало в философии Сократа), но также флоры и фауны, политических систем и граждан полиса (социальных типов жителей полиса), а также знаний и логических операций. Эти типологии, бесспорно, полезные сами по себе, были, увы, часто отмечены «печатью своего времени» – натурализмом. И тем не менее аристотелевские типологические системы, их постоянное переосмысление по ходу времени стали серьезным фактором развития научно-философского знания и научно-философской методологии. А что касается натурализма в методологии познания, от него, увы, не всегда свободны типологии, появляющиеся в предметных науках даже в наши дни. Это относится и к культурологии, которая и поныне остается в основном в парадигмальных рамках классического позитивизма и его эмпирико-нарративной методологии. Теперь все по порядку.
Типология любого объекта познания в современной науке базируется на обобщениях представлений о нем и направлена, прежде всего, на раскрытие важнейших сущностных граней познаваемого объекта, его онтологии [1]. Однако многообразие ныне существующих культурологических типологий так велико, что почти не поддается обозрению. К тому же, они (типологии культуры), как уже отмечено в предыдущем разделе нашего дискурса, не отвечают базовым методологическим критериям, требующим от любой типологии, подчеркнем еще раз, проявления онтологической сущности объекта познания. Напротив, в существующих типологиях культуры порой фигурируют такие критерии типологизации, которые не имеют онтологической значимости и выражают лишь отдельные предикативные, ситуативные, преходящие, временные, контекстные признаки культуры (характер связи культуры с религией; регион, географическое пространство привязки культуры; хозяйственно-экономический уклад в пространстве данной культуры; «сфера деятельности, обслуживаемая культурой», хотя ясно, что вне культуры не может быть ни одной сферы деятельности, да и культура не может быть «обслуживающей»). Остается лишь добавить, что наиболее распространен набор следующих типологических элементов (единиц) культуры: «материальная культура», «духовная культура», «игра», «труд», «сфера культуры» [2, 3].
И последнее замечание по поводу натуралистического (т. е. сводящего глубинную сущность объекта типологизации к его внешним проявлениям), а порой явно сомнительного и надуманного характера используемых критериев типологизации культуры. В этом плане особенно характерны два примера (два типологических построения, к которым в культурологии апеллируют активно): деление культуры на «материальную» и «духовную» сферы, а также выделение (критерии выделения) так называемых пластических форм культуры и искусства, которые якобы «существуют в пространстве, не изменяясь при этом во времени» (и это утверждается в адрес таких крупных форм и типов культуры, как архитектура, дизайн, монументальное искусство, которые, конечно же, динамично и весьма успешно развиваются). Не странно ли? Дело здесь в дефектах (ошибках) методологии типологизации: формально заявляется (декларируется) типологическая единица «пластическое искусство», которая включает в себя перечисленные выше виды и формы искусства и культуры, объединяя их в целостность, но, в то же время, этой целостности необоснованно приписываются свойства и признаки отдельно взятого артефакта (единичного элемента целостности по имени «пластическое искусство»).