А что касается субъекта культуры, он находится в принципиально иной ситуации – здесь в роли составных элементов и механизмов субъектности выступают не массовые орудия труда и распространенные трудовые навыки, а творческий талант (в первую очередь), который, увы, не имеет массового хождения, поскольку присущ не каждому. Соответственно, структура и механизмы субъектности в культуре имеют свои особенности. В частности, следующий состав ее элементов:
• способность к социально-культурной коммуникации;
• способность к креативным действиям;
• способность быть актором собственных жизненных стратегий;
• способность конституировать и манифестировать свою персональную идентичность и выражать ее в творческих формах культуры.
В этом контексте очевидно, что анализ и осмысление субъектности в культуре требуют оперирования конкретизированными категориями типов, форм и механизмов субъектности. И еще, когда речь идет о культуре, особую роль и значимость обретает такой составной элемент субъектности, как тип персоналистической идентичности субъекта (к чему мы еще вернемся).
Но, к сожалению, в культурологии особенности «субъекта культуры» и субъектности в культуре пока еще не стали предметом системного анализа и осмысления, значимым аспектом методологии исследования культуры. Да и в нашем дискурсе до сих пор практически не затрагивался вопрос о субъекте культуры. Данный параграф призван исправить эту ситуацию.
Как уже подчеркивалось в самом начале параграфа, социальный субъект (в том числе и субъект культуры) ассоциируется прежде всего с активно-деятельным началом, с деятельностью. Однако когда речь идет о культуре, структура и формы субъетктности определяются не деятельностью как таковой, а такими факторами, как интерсубъективность, характер и эффективность коммуникации, персональная идентичность человека (на что выше уже указывалось). К этому надо добавить еще одно обстоятельство. Дело в том, что если культура понимается и трактуется как информационно-семиотическая система (а точнее – как система из множества процессов), надо учитывать особенности этих процессов. А главная и необычная их особенность – это существование бессубъектных процессов, когда за процессами стоят не осознанные и рациональные усилия человека (его целеполагание, стремления, стратегия действий), а проявления и действие объективных законов и принципов бытия, которым подчиняются информационные системы (например, эмерджентность, рекурсия и др.). Увы, в культурологических дискурсах и эти обстоятельства практически не учитываются, поскольку здесь все еще доминируют представления классической науки о субъекте и методологическая привычка отождествлять субъектность с активными действиями, а также с наличием коллективного субъекта.
В итоге в процессах анализа субъектности человека в культуре его персональная идентичность либо не учитывается вовсе, либо ограничивается тем, что эту персональную идентичность увязывают с «коллективными формами» идентичности – как этничность, религиозная принадлежность, принадлежность к некоей профессии (менеджер, учитель, актер), а также принадлежность к той или иной малой (скажем, субкультурной) группе.
Между тем, особенности субъектности в культуре не исчерпываются и приведенными особенностями, у нее еще просматриваются два принципиально важных измерения: «историческое» и «структурно-функциональное». Как это понимать? Дело в том, что в отличие от субъекта обыденного познания, структура и функции которого устойчивы и слабо подвержены влиянию исторического фактора, особенности субъекта культуры ярко детерминированы (окрашены) самой историей, а точнее – историческими формами организации социального и культурного бытия, а также исторической изменчивостью персоналистических типов идентичности. Ведь особенности социального и культурного бытия любой эпохи находят преломление именно в типе личности, в персональной идентичности людей, поскольку идентичность человека есть не что иное, как некий вариант агрегации и констелляции индивидом (в индивиде) смыслов бытия, форм культуры и социальности, мотиваций к действиям, ценностных позиций и поведенческих схем «здесь – сейчас» (т. е. эпохи, времени, места). Но дело в том, что персоналистические формы культуры и культурного бытия имеют собственную историю и свои истоки, требующие непременного учета, когда речь идет о субъектности в культуре. Например, «культурный персонализм» человека становится возможным (т. е. санкционируемым социумом) лишь с выходом на историческую арену ранних форм европейского капитализма. На предшествующих этапах истории человеку надлежало оставаться в рамках сакрализуемой социально-культурной идентичности, данной (предписанной) человеку от рождения, с учетом его сословной принадлежности, исповедуемой религии, этнического происхождения, цивилизационной принадлежности.