Думаю сейчас, самое время вернуться к кофе, а точнее к пирамиде из него. Мне казалось, такое бывает только в кино. Взяв одну железную банку бодрящего напитка, весь фаллический символ пришел в движение. Я смотрел на то, как огромная пирамида сдвигается, словно жуткое чудовище, она запускает свои лапы за мое туловище, а после поглощает меня полностью. На поверхности остается лишь моя кисть, говорят в тот момент, она была сжата в кулак, словно я надеялся одолеть жестяного монстра.
Мой лучший друг сергей, который был адвокатом, сказал, что я должен подать в суд на кофе «Nescafe». Мне почему–то сразу представился судебный процесс над железной банкой, которую защищает шоколадный батончик. Но мой друг имел в виду суд, над производителем этого кофе, что чуть меня не убил. И я согласился. Про сергея я могу рассказать вот что. Он любит бутовую технику «LG», про которую производитель говорит, что она сделают любую жизнь проще и приятнее, а также компьютеры «Apple».
Когда сергей в первые пришел меня проведать, после того случая с кофе, я ему сказал:
— Чувак тебя трахает «M&Ms».
Он рассмеялся и сказал, что у меня сотрясение, поэтому я могу видеть нереальные вещи. Тогда я ему поверил, хоть желтое и красное драже были очень реальными, и жестко наседали на ногу моего приятеля.
Суд был очень занимательным, было много людей, даже кто–то из телевидения. Но в основном в зале были одни юристы, каждый в разном черном костюме. У кого–то был костюм от «Prada», у кого–то от «Gucci», у кого–то от «Armani». Внешне эти костюмы были так похожи, что если бы не их бирки да лейблы, то никто бы не увидел в них разницы, а разница, конечно, была огромная.
Там в суде мне вспомнился еще один случай из моей жизни, это случилось сразу после того, как я узнал, что моя девушка спит с андреем. Я ехал в метро и у меня из головы не выходил образ трусов с огромным членом, что так усердно натирали задницу любовнику алисы. Тогда мне еще казалось, что это всего лишь мои фантазии вызванные сотрясением. Кто–то сказал, что грань между реальностью и фантазией так тонка, что их легко можно перепутать, если это так, то кто даст нам гарантию, что мы живем в реальном мире, а не в выдуманном мирке, созданном нашим больным воображением? Проходя через туннель, который вел на другую линию, я увидел огромную рекламу шоколадного батончика «SNICKERS», что расположилась прямиком на стенах этого туннеля в метро. На меня смотрел трех метровый батончик. Его яркая обертка манила меня, а слоганы «Ты не ты когда голоден» и «Проголодался?» внушали мне, что я голоден. В больнице меня неплохо покормили, мой желудок был полон и я совсем не хотел, есть, но огромная реклама и его величество «SNICKERS» были со мной не согласны. Покинув метро, первым, что я увидел на улице, был билборд с изображением парня в кожаной куртке. Он выглядел таким уверенным, казалось, что весь мир в его руках, но на самом деле в его руках был всего лишь маленький «SNICERS». Прямо под билбордом, от которого сложно было оторвать свой взгляд находился небольшой магазин. Этот магазин был таким же, как и супермаркет, в котором на меня свалились сотни банок с кофе, но меньше. Мои ноги сами пошли туда, хотя я не хотел идти в магазин, и мне ничего не нужно было покупать. Уже в отеле, в одноместном номере, я понял, что в магазине я купил батончик «SNICKERS», «Bounty», «Twix», «KitKat», «Milky Way» и еще кучу других шоколадных сладостей. Высыпав все на стол, мои покупки сложились в подобие пирамиды, и на меня вновь смотрел член. Уничтожив ненавистную пирамиду, я решил все–таки попробовать «SNICKERS», который так удачно от рекламировал парень в кожаной куртке. Но стоило мне только его откусить, как я тут же пожалел о своей покупке, ведь дверь моего номера открылась, и на меня смотрел гигантский шоколадный батончик, сошедший со стен в метро. Только в отличие от его двухмерного изображения, трехмерное, еще имело огромный болт между своих пластмассовых ног. Мне не хочется описывать как меня отымели шоколадным болтом, просто скажу, что сидеть в суде, мне было не совсем комфортно.
В суде юристы много что говорили, каждый считал, что его слова самые важные, и он обязан их вставить в этот судебный процесс. Быть может, так оно и было, но только я из их речей ничего толком не понимал, они все говорили так невнятно, все из–за болтов, что были в их ртах. Когда юристы сидели их дорогие костюмы вставляли им по самые гланды, когда же юристы вели разговор, стоя, их «Prada», «Gucci», и «Armani», становились сзади, и наклоняли мужчин немного вперед. Смотреть на это было невозможно, и когда один из юристов, наверное, самый главный, ведь его костюм был самым черным, принялся мне что–то объяснять с х. йней за щекой, я не выдержал и крикнул ему.