Если в отношении иных проблем, связанных с правовым регулированием Интернета, нам требовалось ответить на вопрос о наличии либо отсутствии специфики соответствующих отношений и объектов, то в отношении кибернорм вопрос об их специфике потребует от нас рассмотрения не только предмета регулирования, но также природы (происхождения) и развития указанных норм.
Вслед за Эйприл М. Мэйджор136 под "кибернормами" мы будем понимать "обязательные к исполнению неформальные социальные стандарты в киберпространстве"137. Уже было сказано, что так называемое виртуальное сообщество не представляет собой какого-то особого субъекта и состоит из пользователей, т.е. образовано в конечном счете людьми, теми же, которые входят в сообщества или группы (скажем, профессиональные или по интересам) в привычном для нас "социальном пространстве". В то же время утверждать, что отношения, складывающиеся внутри такого сообщества и образующие его каркас, полностью идентичны традиционным, было бы преждевременным. Вполне очевидно, что пользователи в той или иной мере переносят общепринятые социальные нормы на коммуникации внутри Сети. Однако, — и в этом заключается один из центральных тезисов научного исследования Э.М. Мэйджор "Происхождение и развитие норм в киберпространстве: модели эволюции кибернормы", — развитие киберпространства шло по пути от гомогенной социальной группы, сформировавшейся за его пределами, к квазинезависимому гетерогенному сообществу, которое сложилось уже непосредственно в виртуальной среде138.
Если мы обратимся к истокам "сетевого" сообщества, то обнаружим, что его первыми членами и одновременно создателями были ученые (инженеры, физики, математики, программисты), т.е. люди, принадлежащие к замкнутой и в определенном отношении элитарной субкультуре реального (традиционного) сообщества. На этом первоначальном этапе зависимость от социальных норм (норм общения, принятых в среде ученых) была максимальной. Ситуация изменилась, когда Интернет превратился в средство коммуникации глобального характера139. Система "кибернорм" расширилась и стала включать в себя подсистемы (или групповые нормы), воспроизводя таким образом структуру социальных норм традиционного общества. При ближайшем рассмотрении структурное подобие не означает тождества на уровне семантики. Поскольку Интернет выступает в качестве посредника (наряду с телефоном или факсом) в человеческой коммуникации, постольку кажется вполне естественным, что ряд кибернорм представляют собой прямое заимствование из живой коммуникации (к примеру, требование о сохранении конфиденциальности). С другой стороны, Сеть предоставляет такие средства информационного обмена, эквиваленты которых отсутствуют в нецифровой среде. В связи с указанной спецификой интернет-коммуникаций значительная часть социальных норм либо лишается своей функциональной значимости, либо нуждается в модификации, чтобы соответствовать требованиям Сети140. Приведем рисунок, который наглядно представляет результаты исследований Э.М. Мэйджор:
На рисунке обозначены одновременно две функциональные зависимости — зависимость кибернорм от социальных норм (C(S)) и зависимость социальных норм от кибернорм (S(C)). На графике видно, что в то время как зависимость (ось координат Y) кибернорм с течением времени (ось координат X) постепенно снижается, зависимость социальных норм с той же скоростью возрастает. В момент времени t', точки равновесия, различие между двумя системами стирается141. Автор предполагает, таким образом, что развитие Интернета имеет свой естественный предел, а именно интеграцию в общественную жизнь, понимаемую как целостность всех возможных видов деятельности и отношений, включая "виртуальные". Не будем, однако, пускаться в споры относительно будущего Интернета. На наш взгляд, более перспективным является тезис автора, касающийся современного статуса сети. Принимая идею автора об обратном влиянии кибернорм на социальные установления внутри традиционного общества, мы вынуждены по-новому взглянуть на правовые проблемы Интернета: их решение является локальным (т.е. замкнутым на "виртуальную" среду) только на первый взгляд, тогда как в действительности функционально успешные модели оказывают влияние на правосознание в целом, привносят в него новые понятия и изменяют его константы.
Обратимся теперь к вопросу о легализации кибернорм. Принятие решения по ключевым вопросам (в том числе техническим), связанным с управлением Интернета, осуществляется на сегодняшний день главным образом согласительным путем. Профессор права Университета Майями А. Майкл Фрумкин выделяет четыре формы "консенсуса", который обеспечивает легитимность сетевых норм (правил поведения):