Дом матери Кристофа располагался на тихой и опрятной улочке в трех минутах ходьбы от железнодорожной станции. Это было двухэтажное скромное строение, а красная черепичная крыша в отличие от соседних домов явно нуждалась в ремонте. Темно-зеленая краска на ставнях облупилась и потрескалась, а штукатурка на стенах кое-где даже осыпалась, обнажив кирпичную кладку. Водосточные желоба висели неровно и были плохо закреплены, особенно у угла, выходящего во двор. Взгляд Монро привлекли подоконники, заставленные цветущими растениями, а участок между дорожкой и входной дверью шириной в шесть футов был тщательно ухожен и обсажен живой изгородью. Видимо, весной здесь было очень красиво. А сейчас, в вечерних сумерках, дом смотрелся заброшенным и одиноким.
Монро вернулась на станцию и в ожидании поезда до Франкфурта принялась прогуливаться по платформе, надеясь согреться. С края платформы был виден дом фрау Бергер, и после третьего такого прохода она заметила, как в доме зажегся свет.
На следующий день Монро снова приехала в клинику и нашла Кристофа сидящим в том же кресле с тем же отрешенным выражением лица. Увидев ее, он поднял голову и улыбнулся. Она устроилась рядом, накрыла ладонью его руки и несколько часов просто сидела молча.
Неожиданно Кристоф заговорил.
— Мы отправились туда, где зарыты деньги, — с трудом и невнятно проговорил он. — Мы бежали вместе, а потом она пропала. Там, где закопаны деньги.
Так и не дождавшись продолжения, Монро спросила шепотом:
— Ты можешь мне сказать, где это было?
— Она пропала, — ответил он. — Она пропала, и там было все красное, и мы так и не нашли места, где деньги.
Он повторил это еще несколько раз, не отвечая, однако, на вопросы. Монро провела с ним еще час, после чего отправилась в Ланген. В поезде она просмотрела записи прежних бесед с Кристофом. В них фигурировали те же самые слова: «Там, где закопаны деньги». Монро прикрыла веки, чувствуя, как от всей атмосферы комфорта, мерного покачивания вагона и стука колес ее стало клонить ко сну. В тех словах о деньгах наверняка таилась какая-то важная подсказка.
В Лангене она нашла цветочный магазин на Гауптштрассе и купила там один из самых дорогих цветков в горшке. Она надеялась, что это украсит коллекцию фрау Бергер, расставленную на подоконниках, и поможет расположить к себе саму хозяйку. Монро вернулась на станцию и принялась прогуливаться по холодной платформе. Наконец наступили сумерки и в доме зажегся свет.
Она постучала, и дверь открыла фрау Бергер, вытиравшая руки о безупречно чистый передник. Монро сделала шаг вперед:
— Добрый вечер, фрау Бергер, меня зовут Микаэла, я подруга Кристофа. Я была за границей и только недавно узнала, что случилось. Мне ужасно жаль. — Она протянула ей купленный в цветочном магазине подарок. — Я подумала, что вам понравится.
После неловкой паузы фрау Бергер взяла подарок.
— Спасибо, — тихо сказала она, продолжая стоять на пороге. Она не стала ни закрывать дверь, ни приглашать Монро в дом.
Монро отступила на шаг назад.
— Извините, что вас побеспокоила, — проговорила она, растягивая слова и поворачиваясь, чтобы уйти.
— Подождите… — Мягкий голос женщины звучал как бы издалека. — Может, зайдете на пару минут? Выпьете чего-нибудь горячего?
Монро помялась, потерла лоб, будто раздумывая, и затем кивнула и прошла за женщиной в дом. Фрау Бергер провела ее в маленькую гостиную, а сама удалилась в глубь дома.
Монро села и огляделась. В отчете Бэрбанка точно описывалось состояние дома, однако была упущена одна характерная особенность. Обстановка действительно не отличалась новизной, но в доме царил идеальный порядок и безупречная чистота. Выцветшие и потертые занавески были накрахмалены, на окнах — ни пятнышка, а на старой мебели — ни малейших признаков пыли. Диван был недавно перетянут. В застекленном шкафчике — небольшая коллекция старинной керамики, а на стенах фотографии Кристофа, представлявшие все периоды его жизни, начиная с детских лет. Эта женщина была педантичной, гордой и независимой. Предлагать ей деньги было бы равносильно оскорблению.
Аромат свежего кофе возвестил о возвращении фрау Бергер.
Завязалась легкая и непринужденная беседа. О погоде, о том, чем отличаются другие страны от родины. Монро расспрашивала, каким Кристоф был в детстве, и женщина с удовольствием и гордостью рассказывала о нем, как и всякая любящая мать.
— Для вас, должно быть, это стало настоящим ударом, — осторожно заметила Монро. — Произошедшее с Кристофом. Вы думаете, это как-то связано с тем, что случилось в Африке?