Она тихонько захихикала. Моя дурная сверхспособность лучше слышать сыграла поганую шутку: её смех превратился в рокот. Увидев, как я скривился, она быстро успокоилась.
Я взглянул на свою девушку. Какая же она у меня хорошая! Я поцеловал своими горячими губами её прохладные, и сладкие.
О-о! Похоже, она успела съесть на кухне персик. Как заманчиво! Перед глазами появились не менее заманчивые образы Наты, медленно снимающей лазурного цвета ночную рубашку и призывно манящей к себе...
Все мы мужики одинаковы, заявила как-то она, даже перед лицом неминуемой гибели будем думать об «этом».
Ладно! Сейчас выпью лекарство, оно подействует минут через пять - десять, и я буду снова в порядке. Настолько, что смогу отблагодарить Нату за её заботу. Нежно. Горячо и страстно...
Я решительным движением бросил таблетку в рот.
И скривился - горькая же!
Скорее залил водой и проглотил.
В ожидании облегчения я попытался расслабиться. Но нестерпимая боль снова пронзила меня раскалённой иглой.
Да что же это такое, чёрт побери?! Кажется, сегодня всё гораздо хуже, чем обычно.
Сквозь усиливающиеся приступы я отчётливо почувствовал, как пилюля движется по пищеводу. На вид такая гладенькая - она буквально скрежетала чем-то по моим внутренностям. Когда же она упала в самый низ, в желудок, я вырубился.
Последним, что я увидел перед тем как погрузиться во тьму было лицо Наты. На нём застыло облегчение.
Глава 2. Скверное утро
Я вышел из подъезда в отличном настроении. Глубоко вдохнул, слегка поёжился от утренней свежести и поспешил на стоянку.
Между машин, сонными бегемотами, заполонившими небольшую парковку, слонялся Палыч - местный пьянчужка. В каждом дворе такой имеется. Как всегда, с утра он нёс неизменную чушь про демонов, пришельцев и конец света.
- Проснитесь! - взывал он охрипшим голосом, пугая редких прохожих и сонных собачников на лужайке неподалёку. - Вы не понимаете?! Они смотрят вашими глазами! Они слушают вашими ушами! Проснитесь, чёрт возьми!..
Палыч - мой бомжеватого вида сосед с двенадцатого этажа - постоянно твердил про то, что нас давно поработили злые инопланетяне, что нами управляют и используют, ну и всё такое, и в том же духе. Я частенько его видел, но каждый раз старался обойти стороной, из-за вполне понятной брезгливости.
Обычно ближе к вечеру Палыч напивался окончательно, успокаивался и угрюмо бродил по двору, никому особо не докучая. А когда сил совсем не оставалось, садился на лавочку у нашего подъезда. Сидел, молчал, уставившись мутным взглядом в одну точку. Порой, в такие моменты, мне становилось его жаль. Хотелось сделать что-то для него, поговорить, убедить его изменить свой образ жизни. Но подойти и попробовать завязать разговор мешал непреодолимый барьер бомжацкой вони.
Вообще-то, Палыч на удивление был интеллигентным бомжом. Речь его изобиловала знаменитыми высказываниями, заумными техническими словами, а иногда он даже умело вворачивал английские фразы. Он не лазил по кустам в поисках бутылок и банок, не собирал макулатуру на помойке. Был одет в грязные, но вполне цивильные вещи, с завидной регулярностью новые.
Когда я подошёл к машине, Палыч куда-то пропал. Мой чёрный «Ниссан», надо заметить вчера с вечера помытый и обработанный горячим воском - чтобы блестел, ночью подвергся жёсткой атаке с воздуха. Ворона или голубь, а может быть, сразу оба, метили в лобовое стекло, но просчитались на десяток сантиметров. Противное пятно расплескалось по капоту, попав ровно в центр, оно окончательно испоганило вид моей машины.
И как столько(!) могло влезть в небольшую городскую птицу? Не иначе орёл прилетал. Хотя откуда в центре Москвы орлы?
Оттирать ночные творения пернатых времени не было - я и так опаздывал на работу. Припозднился с выходом. Проспал, забыв с вечера поставить будильник. А ещё никак не мог оторваться от спящей Наты. Смотрел на неё, а душу жгло, словно калёным железом. Никак не мог избавиться от ощущения, что смотрю в последний раз.
Забыв о пятне, я погрузился в воспоминания. Перед глазами снова всплыл образ Наты на кровати. Она лежала на животе, подогнув ногу под себя и обняв руками подушку. Простыня с рюшечками по краям укрывала только лодыжку, оставив остальное, всё самое интересное, на виду. Ната сонно посапывала, когда я гладил ей волосы, плечи, попу. Но не просыпалась. Она так сладко спала, что несмотря на дикое желание я пожалел её - решил не тревожить. Ничего! Вечером возьму реванш, - подумал я.
Хриплый вопль Палыча испачкал сладкое наваждение.
- Проснись! - гаркнул он мне в ухо.
Я аж подпрыгнул от неожиданности. Ключ от машины выпал из рук и заскользил по пыльному асфальту куда-то под неё.