– Да, святой отец.
– Иди. Торопись. И передай, чтобы эту псину охраняли пуще глаза. Головой за нее отвечаете. Ну и прочими частями…
Монах побледнел, молча поклонился и неожиданно быстро и бесшумно вышел, чуть не выбежал из кельи. Какая-то мысль в этот момент возникла у де Монтре на границе осознания, что-то в поведении монаха показалось ему неправильным, но он никак не мог ухватить, что именно. Все-таки он был еще очень слаб, да и монастырское вино уже давало о себе знать. Так и не сумев сделать над собой усилие, он зевнул, поудобнее угнездился в подушках и принялся обдумывать текст своего послания.
4
– …Таким образом, резюмируя вышеизложенное, спешу уведомить Ваше Высокопреосвященство о том, что все имевшиеся в распоряжении Инквизиции предварительные сведения о творящихся в приюте ордена августинцев на перевале Гранд Сен-Бернар бесчинствах и языческих обрядах поклонения животным, свойственных альбигойской и катарской ересям, в ходе предварительного расследования нашли свое подтверждение. Ввиду того, что главный обвиняемый – бывший настоятель обители Легран фон Веррэ – и его собака-оборотень мертвы, его дело можно считать закрытым. Вместе с тем предлагаю с целью выявления всех участников и пособников данного преступления, каковых здесь предвижу множество, направить в приют, а также в обитель конгрегации Святого Августина в Мартиньи особую комиссию Трибунала, которая на месте, изучив и допросив с пристрастием всех причастных, сделает все возможное для восстановления доброго имени монастыря, освященного именами столь почитаемых святых, как святой Августин и святой Бернар Ментонский. Я же, в свою очередь, на время останусь здесь, в приюте, пока здоровье не позволит мне спуститься в Аосту, где буду ожидать Вашего решения и Ваших посланцев, коих провожу впоследствии обратно в приют для совместного завершения дознания и свершения правосудия. Должно быть упомянутым также, что начиная с ноября месяца доступ на перевал становится затруднен, а то и вовсе невозможен из-за непогоды, поэтому нам надлежит поспешать и дело сие постараться закончить к этому сроку к вящей славе Господней.
Засим остаюсь в ожидании дальнейших указаний, смиренный служитель Господа нашего Иисуса Христа и Вашего Высокопреосвященства Барр де Монтре.
Де Монтре закончил диктовать. Повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь скрипением пера по бумаге: брат Корнелий старательно дописывал конец фразы. Закончив, он медленно поднял глаза на инквизитора. Де Монтре истолковал его бледность по-своему.
– Боишься? Не бойся. Во-первых, ты еще молод, чтобы отвечать за эти грехи. Во-вторых, и это главное, ты теперь – мой секретарь, а значит – доверенное лицо. Если оправдаешь мои надежды, тебе нечего будет опасаться. Дай сюда письмо. И сургуч.
Внимательно перечитав написанное, инквизитор подписал его неловко левой рукой, опечатал и устало откинулся в подушки.
– Ты нашел гонца?
– Нашел, святой отец.
– Он надежен?
– В полной мере.
– Пусть зайдет ко мне через четверть часа, я лично дам ему наставления. Ступай. И принеси мне того бальзама. Он хорошо снимает боль.
Монах удалился. Де Монтре прикрыл глаза и вновь погрузился в раздумья. Чувство выполненного долга обычно давало силы, прилив энергии и бодрости, желание жить и продолжать святое дело, которому он посвятил себя без остатка. Но сейчас, кроме усталости и боли, он ничего не испытывал. Вероятно, сказались перенесенное потрясение и длительное беспамятство. Ничего, он восстановится. Он твердо знает, что делать: искоренять ересь, бороться за чистоту Веры и католической церкви, пока бьется сердце, пока видят глаза. Это его призвание и его долг. Страшные, тяжелые для Святого Престола времена, реформация набирает силу, в особенности здесь, в Швейцарии, в рассаднике протестантства. Последователи проклятых Цвингли и Кальвина, немцы-лютеране, вальденсы, недобитые катары – вся эта нечисть сплотилась в движении против власти Папы, и в священной борьбе с ними все средства хороши. Так или иначе, часть Швейцарии для католического христианства уже потеряна, скорее всего безвозвратно, но, несмотря на временное затишье, Боромейский союз будет защищать католицизм в семи землях из тринадцати, если потребуется, и силой оружия. Да и за остальную часть, в особенности за Вале, мы еще поборемся вместе с братьями-иезуитами, как поборолись недавно за Аппенцель, хорошо поборолись. Еще не вечер, совсем не вечер. Волей Божьей на всякую реформацию найдется своя контрреформация. Грядут великие события! А тут какая-то псина… Нет, все, хватит, я умываю руки. Все будет, как решено…