Предупреждать теперь лиц, которым грозит арест, ингуш-милиционер, конечно, не имеет права. Этим он нарушил бы свой долг и дал бы возможность преступнику скрыться. Однако, идет он на такой арест без всякого воодушевления. Ингуш-милиционер в этом случае боится, что родственники арестуемого скажут ему: «Ты знаешь ли, что ты имеешь дело с такой-то фамилией? Смотри, ты отвечаешь нам за жизнь нашего брата». И в случае смерти или тяжелого наказания арестованного, его родственники объявят кровную месть тому, кто его арестовал. Поэтому, отправляясь на такое неприятное дело, ингуши-милиционеры двигаются вяло и нерешительно. Идут они обыкновенно группами по 5 человек («на миру и смерть красна»), чтобы по крайней мере дробнее разделить ответственность. Наблюдая их в этом положении, мне всегда приходило в голову, что они как-будто связаны невидимыми путами и путы эти — боязнь кровной мести, одного из наиболее крепких еще обычаев, сковывающих жизнь ингуша.
Когда дело идет о кровной мести, ингуш не признает никаких заслуг врага, не считается ни с его имуществом, ни со служебным положением, ни даже со степенью его вины. В 1921 году произошел следующий случай. Один из ингушей, занимавший руководящий пост в ингушской (окружной) милиции (в одном из аулов плоскостной Ингушии), уехал о места службы в отпуск на 1 месяц в свой родной аул. Прошло 2 месяца — уехавший не возвращался. Ему было послано предписание возвратиться к исполнению служебных обязанностей. Прошел еще месяц, — об уехавшем не было ни слуху, ни духу. Тогда по распоряжению ингушской власти был послан наряд милиции, чтобы арестовать пропавшего, как дезертира. Посланные застали в его родном ауле следующую картину: оказалось, что за день до приезда упомянутого ингуша в родной аул, младший брат его, мальчик лет пятнадцати, нечаянно убил сына соседа. Тот немедленно объявил кровную месть, и приехавший на отдых служащий сразу перешел на осадное положение в своем собственном доме. Вынужденный отсиживаться в четырех стенах, он не имел возможности не только вернуться в срок на службу, но и вообще потерял надежду когда-либо выйти из своего невольного заключения. Мститель, конечно, и слышать не хотел о какой-то там службе. Для него ответственный руководитель милиции был просто одним из ближайших ответчиков за смерть сына.
Вот еще другой случай этого рода. В 1921 году один ингуш из влиятельной «фамилии» был арестован, доставлен во Владикавказ и приговорен к смерти. Приговор был приведен в исполнение.
Собравшаяся немедленно на совет молодежь этой «фамилии» тотчас же объявила одного из виднейших ингушских работников, З., занимавшего пост председателя ЦИК Горской республики, ответственным за жизнь казненного, так как арест был произведен во время выступления первого на митинге. Была устроена засада, и пред. ЦИКа подвергся обстрелу мстителей. По счастливой случайности он, однако, не пострадал. Только благодаря энергичному вмешательству наиболее влиятельных общественных и партийных работников удалось безболезненно ликвидировать этот случай. З. должен был примириться с мстителями, уплатив все причитающиеся выкупы.
Сказанного достаточно, чтобы составить ясное представление о тех трудностях, которые встретила на первых же порах своего существования советская власть в Ингушии. Первые попытки ее наладить государственную жизнь округа, населенного ингушами, должны были преодолеть силу укрепившихся в ингушском народе обычаев и воззрений. Самым крупным явлением этого рода, наиболее значительным по своему влиянию на хозяйственную и политическую жизнь страны, была, безусловно, кровная месть.
И перед советской властью стала неотложная задача — как можно скорее покончить с массой накопившихся случаев кровной мести и тогда повести решительную борьбу с вновь возникающими враждами. Однако, никакими законами или распоряжениями этого сделать было нельзя, так как ингуши не привыкли подчиняться законам, в особенности в делах кровной мести. Прежняя русская власть пробовала бороться с нею судами и ссылкой на каторгу, однако, из этого ничего, кроме взаимного ожесточения, не вышло. Единственным выходом из положения было воспользоваться тем способом прекращения кровной мести, который был выработан самим обычаем, т.-е. устроить примирение всех кровников по Ингушии, с соблюдением правил, установленных обычаями.