— Не будет он слушать голос разума и не поедет с нами к шлюхам, — бросил Рамирес. — Монтойя же говорил.
— Заткнись, Лупе, — рявкнул Киндер.
— Полегче, полегче. Мое дело напомнить.
— Dirección Federal de Seguridad.
— Мексиканская служба госбезопасности? А где ваша форма, ваши бляхи?
— Надеюсь, вы умеете хранить секреты, сеньор Мельник, — Киндер холодно уставился на Дона, сразу напомнив ему Монтойю, только Монтойю размером с танк и с огромным ножом, который может одним махом отсечь руку. — Ладно. Ты нормальный мужик, Мельник. Мы подружимся.
— Мексиканская госбезопасность… Господи боже. Вы же обычно ведете только крупную рыбу.
— Si, señor[23]. Мы занимаемся очень плохими парнями.
— Вы ведете наблюдение за Мишель? С какой стати? Это, вообще, законно?
— Все в Мексике законно, особенно для нас, stupido[24], — Рамирес осклабился на свой обычный отвратительный манер. — Мы задаем правила.
— Мы не ведем наблюдение за сеньорой Мельник. Она нас не интересует. Мы следим за профессором Трентом.
— Ах, этот крысеныш! Как я ненавижу этого сукиного сына.
— Ну вот это другое дело! — Рамирес хлопнул Дона по плечу.
— Во что он втянул мою бедную крошку? Господи боже, это же не связано с коммунистами? Она же попадет в черные списки…
Мужчины обменялись взглядами. Киндер произнес:
— Это вообще никак не касается ни тебя, ни твоей жены. Это внутреннее дело, вопрос государственной безопасности. Давай допивай пиво, и мы отвезем тебя домой. Завтра все будет в порядке.
— «И увидел он, что это хорошо», — встрял Рамирес.
— Лупе, блин, заткнись, сделай милость.
— Окей, затыкаюсь.
— Не пойдет, — сказал Дон, который, ко всему прочему, еще и крепко перебрал. — Она не проведет еще одну ночь, занимаясь черт знает чем в компании мистера Швеция. Нет уж, господа хорошие. Секретный агент Киндер, подручный Рамирес и вы, пара громил, я настаиваю, чтобы вы немедленно препроводили меня в эти ваши драгоценные руины.
Он шлепнул по столу ладонью для пущего эффекта.
— Но, señor… Что вы собираетесь делать, если мы их найдем?
— Вызову его на дуэль. У кого-нибудь есть пистолет? — Дон покачнулся, чуть не свалившись со стула, но Рамирес и один из вышеупомянутых громил, Гюнтер, подхватили его.
— Ay yi yi,[25] — Киндер покачал головой, снова переглянувшись с друзьями. — Что ж, как скажешь. Монтойя предупреждал, что ты не из уступчивых. Лупе, мои извинения. В таком случае поехали. Ondalay[26].
Гориллы Гюнтер и Клаббо отвели Дона в машину — ноги его не слушались после такого выброса адреналина, потери крови и обильных возлияний. Все трое разместились на заднем сиденье, Дон сидел посередине, положив голову на плечо Клаббо. От Клаббо исходил довольно приятный запах: смешанный аромат выпивки, курева и одеколона. Киндер ударил по газам, и машина снова понеслась по петляющей дороге, увозя закемарившего Дона все дальше от города, в ночную тьму.
— Я из кельтов, — сказал Рамирес.
— Из кельтов, да? — пьяно пробормотал Дон. — Не зря мне показалось, что в тебе есть что-то необычное.
— Мой клан особенный. Настоящие белые вороны. Мы мутили нехилую движуху, hombre. Мы танцевали под музыку древних черных богов.
— Небесная музыка, — голос Киндера был исполнен меланхолии. — Славные, наверно, были денечки.
— Не грусти, compadre[27]. Крутится, вертится шар голубой — славу Червю воспоем мы с тобой! — Клич был подхвачен Киндером и молчавшими доселе Клаббо и Гюнтером.
— Моя жена была бы рада с тобой пообщаться, — сказал Дон.
— Еще как!
— Заткнись, Лупе! А то чувак сейчас перелезет сюда и надерет тебе задницу, — Киндер слегка прижал педаль тормоза и резко вывернул руль, из-за чего все повалились набок.
Потом они снова расселись, и после небольшой паузы Рамирес забормотал, словно разговаривая сам с собой:
— Ага, ага, ага. Мы были в Британии, чувак, во времена падения Западной Римской империи, втыкали перья под ребра этим поганым макаронникам. Мы белили волосы известью и шли в бой голяком, выкрасив себя в красный и синий. Мы шагали в огонь, резали головы врагам, а из черепов делали вазы для фруктов. У меня в берлоге есть одна такая. Мы делали оружие из меди, бронзы и кремня. Когда не хватало putas[28], мужики пендюрили мужиков, а собаки драпали от страха. Все драпали от страха, завидев нас. Так что ты ко мне не лезь, — в зеркале заднего вида Дон поймал его безумный взгляд и слабо помахал в ответ рукой.