Она сжала его предплечье с силой, которой трудно было ожидать от женщины ее сложения, и оттолкнула с легкостью, с какой мать отгоняет от себя ребенка.
— Хватит с тебя на сегодня, сын Мельника, — она развернулась и мгновенно исчезла в темноте.
Ее последний оклик донесся будто со дна ущелья, так что его можно было принять за игру воображения:
— Ступай назад, назад. Вершится страшное. Жизнь на конюшне не подготовила тебя к такому.
Шпион остался перед алтарем, ошеломленно потирая руку в том месте, где пальцы женщины оставили черно-синие отпечатки. Он странствовал инкогнито, однако она знала его, как знал, по ее словам, и Карлик. Это испугало Шпиона, но он овладел собой и запретил себе строить пустые догадки. Каждая капля его крови принадлежала Королеве. Опасность не имела значения — что бы ни подстерегало впереди, он не мог бросить поиски. Значение таинственного предостережения, оброненного прелестной паломницей, не стоило преувеличивать, придавая ему больше значения, чем оно того стоило. В такой малой общине слухи распространяются как огонь в сухой траве. Никакой загадки тут не было. Он искренне надеялся, что если будет так думать, то это окажется правдой.
Вершится страшное.
Он бросил взгляд на пса, который продолжал жаться и дрожать, потом взглянул на знак Старого Червя. Чувствуя себя актером, на которого направлены огни рампы, он пережил момент внезапного прозрения, и на краткий миг перед ним открылась безмерная, чешуйчатая истина вселенной, разворачивающей свои кольца. Несмотря на мириады скелетов, из которых был сложен его остов, чудовищное создание не было ни драконом, ни змеем, ни Уроборосом, отверзающим пасть, — это был червь-колосс, в чьем чреве лежали целые деревни и города… Пиявка кошмарных размеров, созвездие, вычерченное на граните, скользящий по ночному небу гигант, испражняющийся на ходу населениями целых миров.
Он вышел из храма и всю дорогу в гостиницу держал руку на рукояти кинжала.
Шпион выставил разочарованных служанок из своих комнат, запер дверь, задвинул засов и лег спать, не снимая сапог на случай, если посреди ночи придется бежать через окно. Это напомнило ему былые деньки, коротаемые в будуарах многочисленных городских замужних дам.
Прошла неделя, и всю неделю он видел во сне женщину из храма. В этих снах пол храма был разделен надвое зияющей пропастью, и она стояла по ту сторону провала, излучая багряное сияние. Она смеялась над ним. Ее глаза и рот сочились чернотой, и она скользила навстречу через дымящуюся рану разлома. Приблизившись почти вплотную, она подносила руки к собственному лицу и натягивала кожу. Раздавался звук трескающейся яичной скорлупы, она сдирала с себя лицо, а он просыпался в холодном поту.
Днем он шатался по полям и пастбищам в попытках выведать что-нибудь у фермеров и пастухов под каким-нибудь шитым белыми нитками предлогом. Большинство отказывались отвечать на вопросы, а те немногие, кто отличался большей разговорчивостью, не могли сообщить ничего стоящего о Карлике.
Ноги привели Шпиона на торфяники — лиги и лиги земель, покрытых туманами и болотами. Он исследовал местность вокруг курганов и фундаментов разрушенных башен, трудясь как муравей, в тени заросших мхами и лишайниками мегалитов. Он осмотрел большую пещеру на каменистых склонах горы Черного Медведя и в самом деле обнаружил следы обитания медведя — кости и помет — в ее глубине. Сам медведь, однако, отсутствовал — к радости Шпиона, не прихватившего с собой ни копья, ни лука.
По ночам он пил медовуху у очага в пивнушке, сушил одежду, которая после его вылазок покрывалась грязью и промокала до нитки, и прислушивался к негромким разговорам и сплетням, которыми обменивались за большим столом фермеры. Крестьяне были поглощены борьбой с дикими кабанами и бандитами, непогодицей, сварливыми женами и случавшимися время от времени вспышками чумы.
Он, конечно, знал, что ответы на кое-какие вопросы следовало бы поискать в замке Графа Мока. К сожалению, Граф отказывался принимать незнакомцев, и без подходящего повода для визита Шпион мог рассчитывать разве что на кандалы, а то и похуже. Пытаться проникнуть внутрь без дозволения было рискованно; обитал Граф как-никак в старой крепости, рассчитанной на то, чтобы пресекать такие затеи. Поэтому Шпиону оставалось только кусать локти, строить планы и бродить по долине в надежде, что боги света или тьмы сжалятся и бросят ему с барского стола какую-нибудь кость.