========== Глава 1. Инициатива ==========
Гермиона Грейнджер, ведущий сотрудник Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, крайне недовольная названием своего департамента, в третий раз взялась за перо и в третий раз положила его назад. Рука не поднималась вписать имя и фамилию того человека, к которому она собиралась обратиться за помощью. «Соберись, — велела себе Гермиона. — Теперь вам по двадцать семь. Вы не в школе». Но все равно просить о сотрудничестве Драко Малфоя, четыре года назад пославшего министерство и ушедшего на вольные хлеба, казалось ей делом совершенно не сулящим ничего хорошего.
Около пяти лет назад мир круто изменился. Магическая Британия, только-только оклемавшаяся после Волдеморта, сотряслась от новой напасти, которая, как оказалось, существовала уже давно. Первые камни, повлекшие за собой лавину, столкнула именно Грейнджер, за что и расплачивалась по сей день, занимаясь проблемой целой расы практически в одиночку.
Придя на работу в Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними Гермиона первым делом принялась за документацию, скрупулезно изучая все, что было принято за время недолгого правления марионетки Темного Лорда и сразу же обдумывая, как достичь хотя бы того хрупкого баланса, пусть и несовершенного, что был в магическом мире до того, как Волдеморт с непрофессионализмом истинного революционера влез своими лапами в вековые отношения. Гермиона мигнула, глядя на пергамент, описывающий ход переговоров с сидхе.
Она не слышала ни слова о них за все время обучения в Хогвартсе и приняла как данность, что все эльфы — это домовые, у которых, конечно, свои проблемы, но они известны и довольно незначительны с точки зрения безопасности. А здесь… Гермиона читала, и сердце стучало все сильнее: «воины», «бессмертны (?)», «особая магия», «владение магией стихий». Гермиона собрала увесистую кипу и отправилась на прием к министру.
Если бы Драко Малфой, который встретился ей на пути к кабинету министра, не закатил бы глаза, увидев ее, а заметил надпись на папке «сидхе», он бы, конечно, остановил бы ее. Попытался объяснить. Вероятно от осознания важности момента даже не язвил. Но Драко фыркнул, задрал подбородок и сделал вид, что не замечает Гермиону, чтобы не здороваться, и Гермиона вывалила на несчастного уставшего Кингсли, что есть целая магическая раса, с которой переговоры вел исключительно Волдеморт. Резолюция по переговорам — нейтралитет, то есть, Темный Лорд не склонил на свою сторону сидхе, но это не значит, что надо о них забыть. Они разумны, и если уж оборотней теперь обучают, пусть и не в Хогвартсе, то почему надо обделять вниманием сидхе? Если они сродни домовым эльфам, то надо обозначить их права, если у них потребности, как у вампиров, надо контролировать их. Кингсли, уж на что был чистокровным магом, о сидхе тоже ничего не знал, потому и дал добро на любые действия. Гермиона подключила прессу, лояльную пока еще не забытым героям, и призвала сидхе к диалогу.
И началось.
Они появились как-то сразу. Высокие, худые, скалящие в ухмылках острые зубы, они не пришли с пальмовой ветвью мира. Первые сидхе возникли в Лютном, и теневой бизнес расцвел доселе небывалым цветом. Вышли в продажу новые наркотики, действующие только на магов; рынок оружия и боевой алхимии взмыл ввысь. Аврорат сбивался с ног, разыскивая сидхе, Гермиона, проходя по коридорам, постоянно ловила на себе неприязненные взгляды.
— Это кошмар, — констатировал как-то Гарри Поттер на встрече друзей в пабе в субботу вечером. — Они какие-то… неуловимые! Вроде бы ничего не делают, но только кто-то из них появится, так вокруг чуть ли не синдикат рождается.
Рон согласно кивнул. Когда его не взяли в квиддичную команду, он пошел по стопам Гарри в аврорат и теперь хлебнул горя и внеочередных дежурств с ним поровну. Никто не вспоминал, что они герои, всем было не до этого. Из Франции прибыл главный мракоборец континента по личному приглашению министра, и он даже не удивился, услышав фамилию «Поттер»: он о нем вообще не знал. Вернон Роше в первый же день работы в Англии показал, что такое дисциплина: огребли все. Рон, посмевший открыть рот и спросить, есть ли резон оставлять всех одновременно на ночное патрулирование, схлопотал персональный абонемент на патрули по пятницам, в самые жуткие дни: большинство ритуалов и сделок сидхе проводили именно по пятницам, следуя каким-то своим поверьям.
Ни Рон, ни Гарри никогда не упрекали Гермиону, Гарри даже однажды сказал прессе, что Гермиона лишь обратила их внимание на всегда существовавшую проблему, но та все равно чувствовала себя виноватой.
— Это кошмар, — повторил Гарри. — Слышали, Малфой сегодня уволился. Со словами, что больше он этот цирк терпеть не намерен.
— Какой цирк? — тихо спросила Гермиона.
— Ты не знаешь? — удивился Гарри. — Ну, он ведь похвастался, что знает Старшую речь, на которой говорят сидхе. А оказалось, что он единственный, кто их понимает. Его и стали таскать на все допросы, а то они ж прикидываются, что не понимают английского, требуют переводчика, переводчик тоже сидх, а когда их двое в одной комнате, они вытаскивают друг друга как могут, не прикопаешься. Малфоя достало, что все его дергают, он потребовал деньги за свои услуги. Ему пригрозили, вспомнив прошлое, и он хлопнул дверью, сказав, что если он единственный человек на всю Британию, который говорит на старшей речи, то он уверен, что министерство догадается, какая сумма смотивирует его на сотрудничество.
— И ничего нельзя сделать? — спросил Рон. — Ну… он же Малфой, за Волдеморта был.
— Гарри Поттер великодушно амнистировал его семейку, — напомнила Гермиона, скривив губы. — Даже Люциуса.
— Нарцисса Малфой спасла мне жизнь, — напомнил Гарри. — И меньшее, что я мог для нее сделать, как отблагодарить, это вернуть ей семью. Это не для Люциуса и Драко, а для нее.
Гермиона, Рон и присоединившаяся к ним в тот вечер Джинни молча выпили: после битвы за Хогвартс, когда Нарцисса искала Драко и солгала Волдеморту, она стала для Гарри образцом матери, которая готова на все ради своего ребенка. Его преклонение перед Нарциссой было столь очевидно и открыто, что об этом даже не говорили, а Драко, сохранивший ко всем гриффиндорцам презрение, помноженное на чувство свободы и безнаказанности, с Поттером разговаривал практически нормально, даже мог спросить его о выходных, если они попадали в один лифт.
Вернон Роше гонялся за сидхе, которых сам окрестил «белками», с упорством, достойным Грюма, ветераны аврората одобрительно кивали, поглядывая на нового главу: даром что француз в дурацком шапероне, тщательно лелеемом французской магической модой, а работает с огоньком. Год прошел с момента призыва (демонов! — шутили маглорожденные) к диалогу, и сидхе прочно обосновались в теневом магическом мире. И начали политические интриги.
В министерстве появилось вежливо-оскорбительное письмо, в котором не назвавший своего имени представитель Старшей расы потребовал, чтобы делами его народа не занимались те, кто работает с магическими тварями. И предложил создать посольство. Министр уперся, заявив, что никаких посольств не будет, а если они не относятся к тварям, то пусть согласятся на контроль и выявление уровня разумности. В ответ взрывом полыхнула загородняя резиденция министра, и специалисты сообщили, что было взорвано зелье, по эффекту напомнившее самоуничтожающийся Адский огонь. Привлеченный к расследованию Снейп пришел в неприличный восторг и после того, как вышел из лаборатории, отправился к Малфоям, негласно считавшимся теперь ведущими экспертами по сидхе, и через месяц воспроизвел зелье. Реакцией на выдающееся достижение стал банальный пожар: кто-то остроухий и крайне наглый выстрелил горящей стрелой в окно личной лаборатории Снейпа, чем спровоцировал реакцию, оставившую на месте нового здания воронку в три метра глубиной. Вернон Роше, прибывший на место преступления лично, сквозь зубы прошипел что-то про проклятую белку и ее варварские методы и то, что он засунет горящую стрелу ей под хвост так глубоко, что у нее изжога начнется, и аппарировал в неизвестном направлении.