— Тогда зачем ты это все начала? Ты это все начала!
— Потому что мы ставим условия их существования, — просто сказала Гермиона. — Хотелось бы, чтобы они это понимали.
— Ты не понимаешь, с кем вы связываетесь, — прошипел Драко почти на парселтанге.
— Понимаю, — Гермиона спокойно посмотрела на него. — Когда я была в Америке, мне подсказали, как связаться с Долиной Огненной Земли. Колдовстворец… почему у них такая продвинутая алхимия? Ах да, у них преподают сидхе, в аврорате России тоже служат сидхе — как грозно звучит. Но их пять на всю огромную Россию. Если не знать, что в Долине Огненной Земли их восемьсот, в Долине Цветов — полторы тысячи, то словосочетание «народ гор и холмов» заставляет прямо трепетать. Но сидхе ничтожно мало, их всего тысяч десять на весь мир. Если они хотят жить, здесь, у нас, то им придется принять те правила, которые здесь существуют. Меньшинство не будет диктовать нам, как жить. Особенно то меньшинство, которое, если постараться, можно уместить в клуб «Скоя’таэль».
— Почитай старые легенды, — Малфой сжал зубы. — И ужаснись.
— Сказки плохи тем, что в них много героизма и мало истины, — ответила Гермиона, развернулась и ушла. Как она бесилась, когда поняла, что сидхе — вовсе не многочисленный народ, не страшная сила. «Белки», попадавшиеся Роше, уже были на ты со всем авроратом; сначала думали, что это невезучие, а потом поняли, что их просто мало. Как эльфы по-другому воспринимали время, так они по-иному видели себя. Они не народы — хорошо если общины. Иорвет опасен, но не всесилен. Сама Гермиона устала: она сама попыталась решить проблему сидхе, довела ее до пика, а когда оказалось, что она раздута и преувеличена, сорвалась. Она сделала ту ошибку, которой в свое время избежал Гарри: когда у него была возможность решать чужие судьбы, он не стал отыгрываться, хотя многие из бывших соратников отвернулись от него за милосердие. Он простил Малфоев и закрыл глаза на финансовые махинации Люциуса, на которые тот пошел, чтобы сохранить состояние, хотя мог бы только слово сказать, и всю семью отправили бы в Азкабан, никто бы не возразил, такая тогда была у Поттера власть. Он настоял на десяти годах заключения для Руквуда и МайНейра, чтобы те могли продолжить древние рода. Жена и дети Рабастана Лестрейнджа не подверглись никаким преследованиям, хотя старший сын имел метку. Он больше не боялся, потому был способен на милосердие; Гермиона же мстила за испытанный ею страх. Гарри, слушавший весь этот разговор, понимал это, но не осуждал; друзей ведь не осуждают, верно? И когда Гермиона вошла в комнату, обнял ее, незаметно сняв жучок, и ничего не стал говорить.
Луна посмотрела на Драко и осторожно коснулась его плеча:
— Ты не расстроишься еще сильнее, если я спрошу? — тихо сказала она.
— Нет, — Малфой покачал головой. — Что?
— Почему ты говоришь про людей — вы, а не мы?
Гарри проснулся внезапно и уставился на окно, находившееся прямо перед его кроватью. На соседней сопел Рон — они решили не разлучаться, а ночевать как в старые добрые времена. Осторожно, чтобы не разбудить друга, Гарри пробрался к окну и выглянул наружу: в свете магических огней сновали на метлах два силуэта. Гарри надел очки и не поверил своим глазам: Малфой и, кажется, его отец выписывали немыслимые повороты в воздухе, догоняли друг друга и снова разлетались, как блестящие стрекозы, сияя в волшебном свете белыми длинными волосами.
Эльфийский принц замер в воздухе, остановив метлу.
— Что? — Драко подлетел к нему, перекинул обе ноги на одну сторону, сидя теперь на метле как на перилах.
— Там человек, — сказал сидх. — В окне.
— Рыжий или черный? — спросил Малфой, вздыхая.
— Белый, — нахмурился эльф.
— Волосы рыжие или черные?
— Черные.
— Это Поттер, — снова вздохнул Драко.
— Давай его позовем, — принц, не дожидаясь ответа, стрелой понесся к окну и замер перед самым стеклом.
Гарри отшатнулся от неожиданности, видя перед собой не Люциуса, но светловолосого эльфа в зелено-коричневом одеянии. Эльф жестами показал, чтобы Гарри открыл окно.
— Хочешь полетать? — спросил шепотом эльф, и позади него остановился Драко, с кислой миной держа в руке запасную метлу. Поттер кивнул и выбрался на карниз.
— Я Гарри Поттер, — Гарри протянул руку, думая, что эльф, летающий на метле, знает человеческий этикет. Эльф посмотрел на его ладонь недоуменно, потом представился сам:
— Леголас Трандуилион.
— Драко Мэлфой, — издевательски поклонился Драко. Леголас несколько мгновений смотрел на него, потом улыбнулся и, не говоря больше ни слова, пригнулся к древку и помчался со всей скоростью.
Гарри не мог за ним угнаться. Эльф выписывал немыслимые финты, которым позавидовал бы любой профессиональный игрок, в какой-то момент пролетел сквозь струи фонтана так быстро, что замочил лишь рукав, а под конец снизился и покатился по траве и остался лежать так, раскинув руки. Малфой к удивлению Гарри поступил точно также, только в фонтан не полез, а когда упал, пристроил голову на руку, чтобы удобнее было смотреть на звездное небо. Гарри сел рядом с ними и тоже посмотрел наверх.
— Первые эльфы после пробуждения лежали и смотрели на белый свет звезд, — сказал Леголас. — С тех пор мы считаем его самым красивым.
— Ты прибыл на переговоры? — спросил Гарри.
— Да, — Леголас повернулся к нему. — Я сопровождаю отца, — он перевел взгляд на Драко и вдруг перекатился к нему и обнял. Гарри почувствовал себя лишним, глядя, как пальцы его бывшего школьного недруга вплетаются в платиновые пряди эльфа. — Мне так жаль, что Люциус вырос так скоро, — Леголас коснулся тонкими пальцами щеки Драко. — И ты. В прошлый раз ты был мне по плечо, а я ведь даже не успел соскучиться.
— Это было семнадцать лет назад, — отозвался Драко, и Гарри вдруг почувствовал невероятную печаль в его голосе. Потому что они оба поняли: Леголас не скучал.
Они поднялись и прошли в тот дворик, куда перенес портал Драко и Гермиону для разговора с Люциусом, но там не было пусто: три фигуры в длинных одеяниях склонились друг к другу, так что светлые волосы разных оттенков переплелись, и о чем-то беседовали. Гарри осмотрелся — как только они появились, из тени выступили два силуэта. Гарри всего раз видел Рудольфуса Лестрейнджа, но почему-то сразу вспомнил о нем.
— Здравствуй, Эредин, — поздоровался Леголас и повернулся к второму, крепко сжал его плечо. — Креван, как я рад тебя видеть.
Увидев и узнав Гарри, Эредин неприятно усмехнулся, но ничего не сказал, только многозначительно посмотрел на Кревана. Поттер заметил, что на этих эльфах камзолы и сапоги, хотя прочие одеты менее богато и вычурно. Он еще раз огляделся и с удивлением понял, что одна из фигур, что беседовали, не обращая внимание на прочих — это Люциус Малфой, почти не отличимый от эльфа в свете колдовских огоньков.
— Хочешь полетать, Эредин? — спросил Драко и протянул ему метлу. Тот скривился, но взял. Гарри сразу отдал свою Кревану, и когда все три эльфа взмыли в воздух, повернулся к Малфою.
— Я слышал твой разговор с Гермионой, — напрямую сказал он. — Но не пойму, что надо сделать?
— Декреты, Поттер, это первое, — тоскливо отозвался Драко, даже не разозлившись, что его подслушивали. — Вы второй раз делаете как Дамблдор, повторяете его ошибку, считаете, что все правильно, если вам хорошо. Не аристократы привели Гриндевальда, они подключились потом. Первое, что сделали сначала Гриндевальд, потом Волдеморт — отправились за вампирами и оборотнями, потому что тем было нечего терять. Йорвету нечего терять. Представь себе, всем эльфам будет нечего терять — вы утонете в собственной крови.
— Это угроза?
— Предупреждение. Министерство уже сделало себя врагом сидхе, и если не исправить все сейчас, эти переговоры станут объявлением войны.
Гарри посмотрел на эльфийских королей и Люциуса; как назло, лицом к нему стоял именно Малфой, поэтому двух других он разглядеть не мог, но отчетливо замечал полупрозрачную тонкую руку эльфа, лежащую на груди волшебника. Поттер прекрасно знал Люциуса Малфоя и не любил его. Он был всегда красив, даже на фотографии в Пророке, где он сидел на тюремной койке, избитый, с кое-как подлеченным глазом. На нем не был заметен возраст: все маги, которых знал Гарри, менялись с течением времени, кроме Люциуса и Дамблдора. Даже Снейп постарел и выглядел теперь на сорок магловских лет, а не на тридцать, каким он его увидел в первый день учебы. Люциус же выглядел как брат собственного сына, немудрено, что Гарри издали спутал Леголаса с ним.