Малфой схватился за голову, мгновенно побелев.
— Ты… ты что… скажи, что ты пошутила!
— Я не шутила, — сердито сказала Гермиона. — Чем устраивать тут спектакль, лучше…
Она не успела договорить. Малфой схватил ее за рукав, и портал переместил их в Малфой-мэнор; второй раз Гермиона оказалась здесь. Люциус устраивал приемы после войны и присылал приглашение, но никто, кроме Гарри, никогда не соглашался. Гермиона не хотела снова оказаться в том зале, где Добби обрушил люстру на Беллатрикс, где мадам Лестрейндж пытала ее, спрашивая о мече Гриффиндора, где паскудно ухмылялись егеря, предвкушая расправу. Почему-то ей казалось, что если она появится в Малфой-мэноре, она сразу окажется в этом зале.
Но портал перенес их совершенно в другое место: внутренний дворик с фонтаном и экзотическими растениями, защищенный магическим куполом от холода, дождей, снега и жары. Драко отпустил ее и щелкнул пальцами. Перед ним появился домовик в наволочке и низко поклонился хозяину, начисто игнорируя Гермиону.
— Где лорд Малфой? — спросил Драко.
— Лорд и леди завтракают в белой гостиной, — домовик снова обмел ушами пол. — Что желает наследник?
— Попроси леди взглянуть на… цветы в оранжерее, я присоединюсь к ней для беседы позднее, — скороговоркой выпалил Малфой. Ничего себе, у Драко чуть руки не трясутся, но о реверансах не забывает. — Как только леди покинет белую гостиную, перенеси нас туда.
— Боишься представить меня леди Малфой? — хмыкнула Гермиона, не удержавшись. — Мы знакомы.
— Не хочу портить нам с отцом день, — не менее ехидно отозвался Драко. — А то еще уговорит тебя остаться на обед, а ты заведешь унылую песню про освобождение домовиков.
— Добби был свободным эльфом, и это…
— И где твой Добби, — фыркнул Малфой. — Черт, я у тебя в кабинете чашку забыл.
Они стояли и ждали, потом Гермиона вздохнула и села на край каменного бассейна фонтана. Стоило ей это сделать, как сразу же появился домовик и перенес их в белую гостиную.
Она была совершенно не похожа на мрачный зал, который помнила Гермиона: внутренне помещение, похожее на открытую террасу, только вместо открытого пространства между колоннами, где висели полупрозрачные белые занавески, были нарисованные пейзажи, девять разных мастерски написанных картин. Люциус Малфой сидел за узорным белым столом в одиночестве, смотрел в морскую даль и, когда Драко и Гермиона появились в комнате, медленно поднес к губам тонкую чашку.
— Доброе утро, — наиболее раздраженным голосом сказал наследник рода Малфой. — Прости, что пришлось прервать ваш завтрак, но… — тут голос у него сорвался, и Гермиона удивленно посмотрела на него. — Папа, у нас проблемы.
— Я понял по твоей компании, — отозвался лорд, сначала переводя взгляд, потом поворачивая голову. — Доброе утро, мисс Грейнджер. Что вы натворили?
— Ничего, — сердито отозвалась Гермиона. — Я все сделала как положено. Но мистер Малфой…
— Она вызвала короля сидхе в министерство! — перебил Драко таким тоном, словно жаловался. — Потому что «сидхе живут на территории магической Британии и должны подчиняться законам министерства». А мне прислала распоряжение министра, что я должен переводить! Пап, я не хочу умирать!
Вот это было неожиданно, Гермиона даже вздрогнула. К ней вернулось неприятное чувство школы, где она, хотя и не признавала это, многое из того, что чистокровные волшебники принимали как данность, не знала и не понимала. Рядом с Малфоями она почувствовала себя снова десятилетней, и капризный голос ябедничающего Драко только усугубил впечатление.
Старший Малфой громко опустил чашку на стол и развернулся всем телом к Гермионе. Если бы он не побледнел, не уставился на нее расширившимися глазами, он, умудрявшийся выкручиваться перед Волдемортом, судом, иностранными представителями и магловскими бизнесменами, она бы не почувствовала страха: мнительный Драко всегда был склонен преувеличивать. Но Люциус, всегда непотопляемый и спокойно-красивый даже в тюрьме, смотрел на нее с ужасом, словно она превратилась в Волдеморта и прошипела «мой скользкий друг».
— Вы что? — шепотом переспросил он.
— Я не хочу в этом участвовать, — истерически повторил Драко. — Не хочу! Они не посмотрят, что и мне приказали!
— Я… я не… — начала Гермиона, но Люциус вскочил на ноги стремительным молодым движением, исчез, появился через мгновение — складчатый халат, больше похожий на плотное платье в пол, чем на домашнюю одежду, сменился на изумрудный шелковый камзол до колен, который смутно Гермионе что-то напомнил — из воздуха вынул темно-зеленый плащ и застегнул у горла странной формы брошь.
— Я постараюсь опередить волну его гнева, — быстро сказал Люциус сыну на Старшей речи, глянул на Гермиону и перешел на английский. — Драко объяснит вам… специфику. И вопиющий идиотизм вашего поступка.
Он исчез мгновенно, без типичного хлопка аппарации. Драко странно взрослым жестом потер виски, подошел к столу, взял с него кусок нарезанного яблока и повернулся к Гермионе.
— Домовик перенесет тебя в библиотеку, — сказал он устало. — Я скоро приду. Будь добра, ничего не трогай — я дольше буду объяснять, какие книги не позволят себя читать, чем все сделаю.
— Куда ты? — не удержалась Гермиона и тут же мысленно хлопнула себя по лбу: он в халате, куда же он может исчезнуть?
— Не знаю, как там у вас с Поттером и Уизли, — ехидно отозвался Малфой. — Но в приличном обществе не принято вести деловые беседы в домашней одежде. Или… о. Ты не видишь разницы, парадная мантия твоего рыжего, наверное, так и выглядит.
— Во-первых, мы с Роном давно не вместе, во-вторых, это тебя не касается, в-третьих, ты сам явился в халате в министерство. Я подумала, новая мода среди аристократов, но это твое нововведение, — таким же мерзким тоном сказала Гермиона.
— Во-первых, я знаю, все знают, он сам всем говорит, чтобы дать понять всем, что он свободен, во-вторых, просто хотел тебя задеть, в-третьих, я хотел предупредить тебя от роковой ошибки, но не учел, что гриффиндорцы сначала делают, потом думают. О, нет, что это я. Вообще не думают.
Он пропал, а Гермиону уже знакомый домовый эльф перенес в рай. Именно так он и выглядит, подумала Гермиона: книги занимали все огромное пространство, причем самих полок не было, тома висели в воздухе строгими рядами, формируя причудливый лабиринт. Руки сами тянулись к истрепанным корешкам, но Гермиона себя одернула: хозяин дома ясно запретил, и пусть это и мерзкий жадный хорек, она не будет вести себя как невоспитанный маленький ребенок. С высоты возраста многие собственные поступки казались смешными и стыдными. Гермиона прошла вдоль покачивающегося на уровне глаз полного сочинения итальянского алхимика, за которое готова была продать душу, повернула, разглядывая названия, золотом тисненные на кожаных переплетах. Лабиринт вывел ее на небольшой уголок концентрированного уюта: мягкие кресла окружали журнальный столик, на котором громоздились книги с закладками, рядом стояла белая каменная статуя высотой в метр, изображающая… сидха. Острые уши, лук, специфический камзол; только сейчас Гермиона поняла, что та одежда, в которой появился лорд Малфой и что неясно встревожила ее, это практически копия того одеяния, в котором был первый сидх-чародей. Тот самый, что пробрался к Киарану в ночь их проваленного задания и воздел руки, выплескивая плотный свет во все уголки клуба.
Она не успела прийти к какому-либо выводу, потому что пришел Драко. Он был в черном костюме и даже при галстуке, что сразу неприятно напомнило Гермионе шестой курс, когда он ходил в трауре и вынашивал планы убийства Дамблдора. В руках Драко держал палочку, но не ту, которую Гермиона помнила: вправленную в трость, гладкую и черную, как у его отца — нет, эта палочка напоминала изогнутую сухую ветку.
— Садись, — Драко сел в кресло напротив нее и принялся рассказывать.
Вообще-то говорить «сидхе» неправильно. Это слишком общая классификация, все равно что назвать человека приматом. Называть домовиков домашними эльфами тоже не стоит, но так уж повелось, поэтому бороться за терминологичекую грамотность Драко считал не нужным. Так вот, те, кого Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними еще при Волдеморте легкомысленно окрестил сидхе, — это на самом деле эльфы.