— Эльфы? — переспросила Гермиона, увидела, что Малфой медленно закипает — он же только что сказал про домовиков! — и поспешно пояснила. — Я имею в виду, как они сами себя называют?
— Хороший вопрос, — кивнул Драко. — Называются по-разному. На чем они все сошлись — это термин Старшая раса; от этого происходит и Старшая речь.
— Кто сошелся? — спросила Гермиона.
— Теперь самое главное, — Драко несколько мгновений молчал, обдумывая, как бы лучше объяснить. Он не испытывал к Гермионе никакой симпатии, но вытаскивал скорее не ее, а людей, к которым принадлежал. Начал он медленно, словно нехотя и подбирая каждое слово. — Старшая раса разделена на несколько народов: aen Seidhe — это народ гор или народ холмов, эльфы, которых мы чаще всего видим, именно из этого народа, aen Elle — они похожи на первых, но… скажем, разница видна сразу. Они более продвинуты в смысле науки, среди них чаще встречаются чародеи, они… как бы тебе сказать. Они более сдержаны в способах достижения своих целей, но если уж они начнут, то это будет полноценная воина. Когда Темный Лорд обращался к Старшей расе, он… отправил переговорщиков к aen Woed, лесным эльфам. Этот народ старше двух предыдущих, в принципе, они произошли от него и в меньшей степени от четвертого, aen Straede — эльфов-путешественников. А aen Woed и aen Straede когда-то составляли единый народ aen Undod, который распался вместе с континентом.
— Что значит «распался вместе с континентом»? — севшим голосом спросила Гермиона. Не может же быть, что Старшая раса населяла Пангею.
— Ты правильно догадалась, — хмыкнул Малфой.
— Хватит читать мои мысли!
— Я не читал, у тебя они и так все на лице написаны. Так что твое «они живут на территории магической Британии» и сам факт, что Старшей расой занимается Отдел контроля популяции магических тварей, — это такой тяжести оскорбления, что я удивлен видеть тебя живой. С их точки зрения вы пришли на их землю — они милостиво вас пустили, вы твари, потому что ничего не умеете, только потребляете чужой труд. Между прочим, они называют людей или adan, это довольно возвышенное слово, или dh’oine, и вот второе я бы в свой адрес услышать не хотел. Mannas, это маг или чародей, тоже ничего.
Вот теперь Гермиона в курсе, что Иорвет тогда, четыре года назад, называл ее мысленно dh’oine. Мелочь, а приятно.
— Ты вызвала в министерство короля, — Драко сказал это, снова осознал и опять взбесился. — Как можно быть такой тупой?! Король! Просто представь себе, чтобы министр… да ты же даже не министр! Ты вообще непонятно кто! Зам главы департамента! И ты велишь явиться королю!
— Я думала, они просто так его называют, — оправдывалась Гермиона, чувствуя себя все хуже с каждой минутой. Малфой перебесился, успокоился и продолжил спокойнее:
— Титул короля носят двое, таур лесных эльфов и король народа Ольх. На короля Ольх ты бы не вышла, только на наместника, а к тауру как раз и отправился мой отец, чтобы исправить последствия твоей глупости, — Драко сжал зубы и сквозь них проговорил. — Гриффиндор — это диагноз.
— Ты говоришь так, будто у них есть королевства, — сердито скзала Гермиона. Да, она сделала ошибку, но она хоть что-то пытается решить, а не прячет голову в песок, оставив сидхе возможность творить что угодно. — Если они и отдали нам землю, то это было тысячи лет назад, где они вообще? Как может быть король без королевства? А остальные что, республики?
— Валар, дайте мне сил и терпения, — взмолился Драко. — Чем скорее, тем лучше, — он выдохнул и ласково спросил. — Гермиона, считавшаяся лучшей на курсе, скажи, пожалуйста, что видят маглы, когда натыкаются на Хогвартс?
— Развалины, — ответила та. — Ты хочешь сказать, что все развалины магического мира — это те места, где прячутся сидхе?
— Прячутся? — повторил Драко. — Я в магловском мире бываю крайне редко, но даже я слышал о городах-призраках, об аномальных территориях. Королевства Старшей расы… трансграничны, они поделили землю задолго до нас.
— Тогда почему они все в Англии? — возмутилась Гермиона.
— Этот остров испокон веков… как бы назвать… это место переговоров. Королевства должны жить в мире друг с другом. И в прошлом столетии и в этом они совещаются. Да, Грейнджер, столетии. Им некуда спешить.
— У них свое время? — Гермиона села поудобнее в кресле. — Как можно двести лет обсуждать что-то?
— Когда у тебя впереди вечность, начинаешь по-другому смотреть на вещи, — пожал плечами Малфой и снова потер виски, словно у него болела голова. — Молись своим богам, Грейнджер, чтобы таур был в добром расположении духа.
Гермиона молиться не стала, она давно была неверующей, но воспользовалась моментом и глянула на часы: у нее должен был быть короткий день, поэтому она договорилась о встрече. Не хотелось бы опоздать: вряд ли здесь ловит мобильная связь и есть телефон, а отправлять Патронуса тому, с кем она запланировала свидание, будет верхом нетактичности.
После Рона отношения у Гермионы не складывались: вопрос сидхе съедал все ее свободное время, магическое сообщество было консервативным, то есть, женщина должна быть женой и матерью, те, кто занимали посты, равные ее, чаще всего оставались старыми девами. Гермиона смотрела на то, как Джинни тоскливо вздыхает, глядя на своих сверстниц, не вышедших замуж и свободных, и думала, что еще повременит с обязательствами. К тому же избранных на всех не хватит. Но однажды, а точнее, два с половиной месяца назад, сама судьба свела ее. Тот период вообще стал наиболее удачным: она вышла на короля, раздобыла информатора и встретила того, кто мало того, что с пониманием отнесся к занятости, так ему ничего не приходилось объяснять.
Эдвард оказался сквибом. Столкнувшись на улице магловского Лондона с высоким парнем в одежде то ли рокера, то ли байкера, и пролив из-за него на себя кофе, Гермиона никак не ожидала, что тот примется извиняться, чтобы заслужить прощение, купит ей еще одну чашку, а еще предложит закрыть ее курткой, чтобы она могла применить очищающее заклинание.
— Ты волшебник? — спросила Гермиона.
— Сквиб, — широко улыбнулся тот. — Но скрытую от маглов палочку вижу.
Эдвард занимал скучнейшую должность на каком-то частном предприятии, что никак не вязалось с его внешностью, о работе говорить не любил, зато с полуслова понимал проблемы Гермионы. Когда та, опасаясь, что он начнет комплексовать из-за разницы в положении, осторожно рассказала ему, кем работает и кем является, Эдвард только фыркнул и сказал, что у многих есть фантазия встречаться со звездой, у него никогда не было, но надо же, как вышло. Он знал о войне с Волдемортом, но поверхностно; как и о мире магии. И Гермиона, чувствуя свободу, рассказывала ему, как сложно справиться с проблемой сидхе, Эдвард понимал, когда она задерживалась, появлялась из ниоткуда, никогда не осуждал и все воспринимал с юмором. Единственное, что смущало Гермиону — Эдвард не приглашал ее в свой дом и не стремился перевести отношения в горизонтальную плоскость. С одной стороны, это льстило и показывало, что она — интересна как личность, с другой — било по женской самооценке. Тем не менее, расстраивать отношения с Эдвардом из-за сидхе, которые и так доставили ей уйму проблем, Гермиона не собиралась. Скорее бы Люциус вернулся!
— Мэлфой, — принц сидхе встретил его на подходе к открытому дворцу, где жил лесной король. В самой чаще самого темного леса стояли скрытые эльфийской магией золотые деревья, растущие так, как хотели остроухие архитекторы, формировавшие собой живые лестницы и переходы, тоннели, крыши и комнаты. Люциус, поклонившись, положил руку на его плечо, тот ответил зеркально. — Я тебя ждал.
— Почему? — Люциус нервно посмотрел в глаза принцу.
— Отец, кажется, весел, — не ответил тот. — Иди к нему, он будет тебе рад, — и когда Люциус продолжил путь по устланной листьями земле, добавил ему в спину. — Ему принесли послание от dh’oine.
Люциус споткнулся и обернулся так резко, что волосы хлестнули по воздуху, но белокурого принца рядом как не бывало. Колдун сжал зубы и продолжил путь. Лесной король непредсказуем, вполне может оказаться, что приказ его рассмешил. Люциус дошел до знакомого дерева и поднял голову, прислушиваясь к смеху и звонким голосам, переговаривающимся высоко наверху.