– Мы болтаемся без толку, – угрюмо сказал отец Владимир, оглядываясь. – Столько времени прошло с тех пор, что уже ничего нельзя отыскать. Тебя прислали слишком поздно. Или рано. Возможно, если завтра пройдёт новый обряд, то ты сможешь найти что-то на его месте…
– Именно потому, что логика расследования событий инициатором отлична от человеческой, – монотонно, словно статью конституции, заговорила Алиса, – для удобства работы инициатор действует в одиночку, во избежание напрасной траты сил и угнетения со стороны инквизитора. Инициатор использует изменённым восприятием остаточные эманации окружающей среды в точках нарушения человеческого этического пространства и восстанавливает в воображении ход событий, благодаря чему способен вычислить нарушителей этического пространства, становясь свидетелем, наблюдающим событие в искривленной реальности. Инквизитор же является судьей и использует данные ему святым обращением способности во благо человечества и церкви. Инициатор выполняет волю инквизитора при исполнении приговора.
Отвечая, она всё ещё вглядывалась в арку ворот. В голове собирались в картинки и снова распадались образы.
Отец Владимир хмуро оглядел её, ненавязчиво потёр подбородок печаткой и спросил:
– Ты видишь хоть что-то, что может объединять эти места?
– Въезд, – коротко отозвалась она и двинулась обратно к входу в парк.
Там, в жёлтом свете вечернего сумрака ей уже явственно представлялась машина. Она подходила всё ближе и перед взглядом складывались и разбегались линии.
«Легковая?», – силуэт спортивной машины.
«Нет, не хватило бы места…», – силуэт задрожал и распался на волнистые линии.
«Микроавтобус?», – линии сложились в известный контур, который тут же стал заполняться разноцветными пятнами, словно сознание пробовало подобрать цвет. Но что-то не складывалось, не получалось – линии наползали друг на друга, толкались, искривлялись, что-то внутри мешало им окончательно оформить картинку.
«Нет», – внезапно одёрнула себя Алиса, почувствов собственную неуверенность. – «Это был грузовик».
Машина возникла в сознании почти мгновенно. Грузовая «Газель», из которой, словно на притормозившей киноленте с выключенным звуком, замедленно выскакивали молодые люди. Оставшиеся в кузове скинули вниз тело, перемотанное верёвками и скотчем; обмякшее, оно только дёрнулось при падении. Водитель подхватил тело и потащил в парк, живо оглядываясь и скрывая лицо под форменной кепкой с большими козырьками. Когда мужчины прошли совсем близко, Алиса вгляделась в салатовую кепку с чёрной эмблемой.
– Стилизованное «М» в круге, – сказала она.
Священник встрепенулся и удивлённо посмотрел на неё.
– Благотворительный Торговый дом «Милосердие» – одна из дочерних организаций Единой Церкви в нашем городе.
Алиса наблюдала. Водитель скинул пленницу на асфальт, живо сдёрнул с неё связывающие верёвки, оставив только полоски скотча на лице, запястьях и щиколотках, и, не оборачиваясь, побежал к «Газели». Машина завелась и растворилась в пространстве, когда Алиса отвела от неё взгляд. Вокруг привезённой девушки остались только те мужчины, что выпрыгивали из кузова. Судя по всему, сектанты. Они рисовали знаки и символы для обряда, но как-то слишком суетливо – не было в их движениях торжественности, так необходимой ритуалам. И, пока они носились тенями вокруг, инициатор подошла ближе к лежащей и, присев на корточки перед невидимой никому, кроме неё, вгляделась в жертву. Белое лицо измученной девушки, запятнанное темнеющими синяками, изборождённое следами ногтей, кожа в кровоподтёках, на грязной сорочке расплывались кровавые пятна, но более всего окровавлены оказались ноги. Девушку насиловали долго, но более страшное истязание её ещё ждало.
Алиса распрямилась и ещё раз окинула взглядом подвижные образы своего воображения. Досматривать до конца намерения у неё не возникло.
– Жертву и сектантов привозили работники «Милосердия», – сказала Алиса. – Её насиловали и избивали не здесь. Здесь только проходил последний акт – добивание.
Священник опустил голову, размашисто перекрестился и хмуро оглядел окружающее пространство, словно в надежде, что, как и инициатор, сможет увидеть то, что происходило здесь когда-то. Это не было желанием видеть омерзительное, – в его взгляде таилась угроза, знакомая Алисе по другим непримиримым борцам инквизиции.
Взяв себя в руки, отец Владимир повернулся к Алисе: