– Украли? – кротко спросила Алиса.
Отец Владимир кивнул.
– Для охраны была продумана весьма специфическая система сетей ложных целей. И по тому времени определить с точностью, где находится настоящий артефакт, было нереально. В каждой церкви была ложная цель. До сих пор двойники ковчега есть в каждом храме.
– Где? – Алиса стремительным взглядом обежала зал.
Священник усмехнулся:
– Эх, инициатор! И не почувствовала?
Алиса ещё раз внимательно осмотрела зал и показала в сторону алтаря:
– Престол.
– Престол, – удовлетворённо подтвердил священник. – В престоле ковчег хранился в таком же виде, в котором, по ветхому завету, хранился в пути. В одном из престолов, словно в почтовом ящике, ковчег действительно находился, в других были ложные цели. Каждые двенадцать лет ковчег менял своё местоположение. Увы, нас подвела вера в людей…
– Прото… – напомнила Алиса.
– Да, – священник досадливо кивнул. – Именно Прото пришёл на смену ковчегу. Нам он был передан из уже погибающей ветки старой церкви. Его сила оказалась и мощней, и агрессивней, чем всё, что мы знали до этого. И мы оберегали его, и его сила и дух хранили нас. Пока Прото не выкрали люди «Единой Церкви».
Священник вздохнул и прикрыл глаза, явно не собираясь продолжать разговор. Но Алиса, задумчиво разглядывающая трещинки, змеящиеся на лбу Даниила, отступать не собиралась:
– Где он?
– Где-то, – улыбнулся священник, не открывая глаз. – В России тысячи церквей и монастырей и с каждым годом их становится всё больше. Тысячи ложных целей. Игра в напёрстки. Кручу-верчу-обмануть-хочу.
Алиса задумчиво заскользила взглядом по стенам.
Отец Владимир потёр уставшие глаза и, повернувшись к девушке, опустил ладонь ей на плечо:
– Не ищи, инициатор. Не найдёшь. Второй раз круг такой промашки не допустит. Прото находится только в одной, тайной, но в каждой церкви можно ощутить присутствие его – настоль сильное, что и человеку, порой, не по себе, а уж йахи – кто слабей, так и войти не могут. – Он улыбнулся, как раньше, по-доброму, и кивнул на Даниила: – Я понял, что он не бет, сразу, как узнал, что палили его на церковной земле. Потому и вытащил из крематория и помогать взялся.
Алиса в изумлении смотрела в серые глаза священника.
– Не… бет?
Отец Владимир кивнул устало и предложил:
– Ложись, поспи. Через пару часов подниму – нужно будет уходить.
И направился в сторону пленника в зону притвора.
– Не бет? Но кто он? – дёрнулась в след Алиса.
Священник на мгновение обернулся. И снова добро улыбнулся:
– Не знаю, – и ушёл сторожить командора.
Алиса потрясённо смотрела на белое лицо Даниила. Негаданный попутчик в тяжёлую пору её жизни оказывался загадкой, разгадывать которую, может быть, ещё предстояло. Но более всего хотелось не гадать, не искать ключей и не добиваться ответов, а просто быть вместе. В старом домике в тени садовых лип, где солнце и луна одинаково нечасто заглядывают за сеть веток и листьев, где два одеяла брошены в углы комнаты лежанками, где чайные чашки с цветами лилий и где чай со старым мёдом на двоих…
Она тихонько спустила голову Даниила на пол и сама сползла ниже и легла рядом с бетом. От него уже не веяло замогильным холодом, ток смерти покидал стремительно оживающее тело, но его лицо всё ещё было бледно, а грудная клетка не колыхалась. Алиса прижалась щекой к плечу товарища и положила ладонь ему на грудь, напротив сердца, чтобы сразу, как жизнь забьёт в нём с силой, почувствовать всплески сердца и проснуться. Закрыла глаза, прислушиваясь к шорохам за окнами, и заснула.
…
33. Потеря
Алиса очнулась от неистовых толчков под ладонью. Сердце Даниила яростно колотилось, проталкивая сгустившуюся за время спячки кровь. Она приоткрыла глаза, потянулась посмотреть и замерла – сильная рука прижала её плечо к полу. Стиснула, вмяла мясо в кости и впилась крепкими когтями. Боль пронзила и тут же отступила.