– Даня!
Даниил с трудом распрямился и сфокусировал взгляд.
– Аля?
Внезапно выстрел ударил глухо. Они обернулись одновременно.
Командор скатился с замершего тела отца Владимира. Перекувыркнулся и поднялся на ноги уже в притворе. Он уходил спиной, держа йахов на прицеле, и в сощуренных глазах его читалась холодная угроза.
Алиса поднялась и, не сводя глаз с уходящего командора, подошла к отцу Владимиру.
Священник ещё был жив. Серые глаза, направленные на купол церкви, дрожали мутной пленкой нечувствительности, а руки шарили по ране, словно что-то ещё можно было сделать. Судорожно дрожащие пальцы ощупывали клокочущую кровью дыру в ходящей ходуном груди, залезали внутрь.
Настороженно следя за йахами, командор скинул засов с дверей и, толкнув створку, скрылся во дворе. В приоткрытую щель в церковь проник мягкий свет рассветных сумерек. Алиса смотрела на полосу тёплого света, пока сзади не подошёл Даниил.
Он присел рядом со священником, и тот вдруг успокоился и перевёл на него взгляд. Пальцы перестали шарить по ране, ладони тяжело накрыли дыру в груди, стремясь удержать утекающую жизнь.
– Даня, – прошептал отец Владимир, трудно сосредотачиваясь на лице наклонившегося бета. – Что ты сделал… Даня… Что я сделал…
Даниил положил свою руку поверх измаранных ладоней, стиснул холодеющие пальцы:
– Я люблю её, отец…
Священник закрыл глаза – уголки губ дернулись, опускаясь вниз и углубляя складки вокруг рта.
– Да, – прошептал он. – Любовь, да… Но смешение… О, Небеса! Это сильнее любого обряда. Смерть сотней зовёт Его слабее, чем одна Любовь… Что мы наделали, Даня…
Алиса присела рядом на корточки и снизу вверх взглянула на бета. Лицо Даниила было угрюмым и очень уставшим. Словно старость умирающего передавалась ему, налипая мелкими морщинами на кожу. Потом посмотрела на священника. Взгляд зацепился за влажно блестящую лужицу на рясе и стал мутным. Губы пересохли, а в уголках запенилась слюна.
Не отрывая взгляда от раны, Алиса тронула бета за плечо:
– Я могу его укусить. Он выживет. Правда.
Отец Владимир услышал. Дёрнулись тяжёлые веки:
– Отринь, – поморщился он.
Даниил молча взял альфу за плечо и отодвинул от умирающего священника. Алиса, прихватив зубами кончик губы, смогла оторвать взгляд, отсела и обхватила руками колени, сдерживая себя. Её лихорадило от запаха крови.
Старик потянулся ближе к нависшему над ним йаху:
– Дай посмотрю на тебя… – старик всматривался в тёмные глаза. – Ты… другой… совсем другой… Это плохо.
– Плохо?
– Мир не любит других… Мир будет тебя убивать…
– Я буду осторожен, – успокаивающе сжал пальцы умирающего бет.
Отец Владимир опустил голову и обвёл мутнеющим взглядом лица йахов.
– Как глупо… Всю жизнь искать и найти вот так…
И закрыл глаза.
– Уходите с миром, отец Владимир, – тихо сказал Данила.
– Во имя Отца и Сына и… – губы священника тронуло нервной ухмылкой: – Святотатство… – прошептал он и дыхание замерло.
Спустя мгновение кровь перестала толкаться в расслабившиеся ладони.
Даниил отпустил стиснутые пальцы мертвеца, и они свалились вяло, словно обрубки верёвок. Он накрыл лоб старца и провёл ладонью вниз – на закрывшихся веках остался тёмный влажный след. Бет несколько мгновений смотрел на свою окровавленную руку, словно боролся с собой, а потом перевёл взгляд на девушку.
– Нужно уходить, – через силу сказал он. – Скоро здесь будут храмовники.
Алиса отозвалась:
– Уже.
Бет стремительно обернулся. Девушка безучастно потёрлась о плечо ухом, на котором запекающаяся кровь образовала щекочущую корку, и пояснила:
– Командор пробежал всего метров пятнадцать от храма. И остановился. Пистолет практически пуст. Засада в одиночку бессмысленна. Средств связи у него нет.
Данила исподлобья огляделся и задумчиво закусил губу:
– Значит, его остановили свои. Логично. Итак, церковь окружена. Десятки храмовников. По паре кило серебра на душу. Высокая скорострельность, по четыре ножа на рыло и ни звука, даже умирая… Что ещё?
Алиса пожала плечами:
– Пистолеты и ножи – для повседневной работы. Для особой есть фугас, огнемёты, что покрепче.
– Сперва будет бум, потом тра-та-та, затем по горлышку чик, а под конец пуд соли и фунт тротила на костёр, – рассеяно заключил Даниил, оглядываясь, словно в поисках выхода. – Чёрт побери, хреново быть бессмертным.
Опустив лицо в колени, Алиса грустно усмехнулась. Она выхода не видела.
Бет поднялся, рывками загнанного зверя начал метаться по церкви, выглядывая ходы и то, что можно было бы использовать, как оружие.