- «Где ты? Скоро сеанс. Ты участвуешь?»
Алиса потянулась к клавиатуре и тут же одёрнула грязные пальцы. Пришлось подняться и бежать на кухню, совмещённую с ванной. Открыла кран - по старой, расколотой сидячей ванне громко забила тонкая струйка воды. Алиса отмылась, вздрагивая от холода. Убралась в комнате, окончательно заморозив пальцы. И лишь потом села перед ноутбуком, закуталась в спальник, и набрала ответ:
- «Привет, Влад. Я уже тут. А ты участвуешь или судишь?»
- «Не то и не другое»
- «Тогда, пожалуй, я не в игре»
- «Что-то случилось? Тебя сегодня долго не было…»
Алиса облизала губы. Уже не в первый раз подмывало поговорить с сетевым другом по душам, но всякий раз сдерживало то, что прекрасно понимала, откуда берётся это желание. Увы, именно то, что Влад оставался до сих незнакомцем, далёким и неясным, и заставляло стремиться к нему с надеждой на понимание, которое не могла бы обрести среди обычных людей. К нему тянуло с откровенностью, как тянет к случайному попутчику в поезде, к священнику на исповеди или психотерапевту в кабинете…
- «Работа», - коротко ответила она.
- «Не знал, что ты работаешь. Думал, ты студентка»
Алиса удивлённо приподняла бровь и усмехнулась, отбивая вопрос:
- «Серьёзно? А что ещё думал?»
- «Извини. Признаю - невежливо с моей стороны. В нашей среде не принято раскрываться»
Сквозь окно ещё проникали розовые и золотые лучи, но сумрак становился плотнее, и Алиса включила торшер, в ветхой ткани которого скрывалась тусклая жёлтая лампа.
- «Я не обиделась. А что ты ещё про меня думал?»
- «Если честно, я не особенно задумывался об этом. Предполагал, что ты живёшь в мегаполисе, получаешь высшее образование и на досуге играешь. Больше ничего»
- «Спасибо за честность»
- «Не за что. Если не секрет, кем ты работаешь? У тебя очень странный график занятости – не знаю профессий, для которых было бы характерна в основном ночная активность»
Алиса покусала ноготь и перевела взгляд на окно. Среди золотистых бликов показалось белое девичье лицо с распахнутыми тусклыми глазами и перекошенным страданием порванным ртом. Быстро отвела взгляд и набрала ответ:
- «И очень хорошо, что не знаешь!»
Контакт Гроссмейстер некоторое время молчал. Алисе уже показалось, что Влад обиделся на её резкий ответ, но тут же пришло сообщение:
- «Ну, нет! Не поверю - так и знай!»
- «Во что?»
- «Девушка, молодая, возможно – студентка, занятость ночная, и так не хочет о ней говорить… Объяснить, о какой профессии можно подумать? Так вот – я не поверю!»
Если бы не куча смущённых смайлов, Алиса, возможно, не поняла бы. Фыркнула и, улыбаясь, ответила:
- «Фи, Влад!»
- «Вот и замечательно! Просто прекрасно! Значит, я был прав!»
Она улыбалась в монитор, ощущая, что там, далеко, в неизвестной дали, незнакомый, но такой близкий человек, тоже улыбается в экран.
- «Ах, да это была «вилка»?! Как бы я не ответила – у тебя был готов ответ, тебя извиняющий! Если бы я сказала «да», ты бы заявил, что всё равно не веришь, и я была бы рада твоему ответу. А сказала «нет», - так ты, вроде, о том же и говорил. Так? Играешь?»
- «Ну... Вся наша жизнь – игра. Правда?».
- «С тобой - несомненно».
- «Так кем же ты работаешь?»
Алиса задумчиво оглядела комнату. Сумрак за пределами жёлтого круга лампы сгустился, и в нём едва проглядывали очертания мебели. А за окнами поднимался ночной ветер, веющий прохладой с северо-запада. И в этом миропорядке всё было правильно. Кроме неё. Но она такая, какая была теперь, никогда бы не появилась, если бы не раковая опухоль человечества…
- История не знает сослагательных. Личная история - тоже, - усмехнулась Алиса и наклонилась к компьютеру.
- «Ответ на ответ. Устраивает?»
- «Обмен?»
Она усмехнулась. Да, это был, несомненно, обмен. Но, не видя доски, не могла сказать – насколько равнозначный. Просто любопытство – первый шаг к пониманию.
- «Хорошо, согласен. Работа? Я не знаю, что это такое. За меня работают другие люди. А я сижу в старом замке, периодически от нечего делать играю в сети в стратегические игры. Устраивает?»
- «Ты – миллионер?»
- «Можно сказать и так. Во всяком случае, нужды не испытываю, могу себе позволить любую роскошь или блажь и работой не занят»
- «Я тебе не верю. Миллионерам нечего делать в сети»
- «Как сказать, Аля. Честно говоря, тут можно найти собеседников по душе, а это немало. Ну, и, если уж честно, то мы не очень хорошо друг друга поняли. Ты, возможно, считаешь, что я богатый дядька с толстым кошельком и солидным пузом от лени, но это не так. Денег на руках у меня фактически нет. Занятий, кроме сетевых игр, достаточно, хотя их и сложно назвать работой в том смысле, который вкладывают люди. Ну и последнее – верь или не верь, но жить на свете иногда бывает очень тоскливо. И возможность жить в роскоши не заменяют живости существования».
Алиса сглотнула и поддёрнула спадающий с голых плеч спальник. Почему-то на миг представился Влад – эдакий пожилой, но ещё вполне крепкий мужчина, в солидном красивом фраке, окружённый роскошной обстановкой прекрасного гостиного зала, сидит возле огромного окна в ярких витражах и смотрит в монитор персонального ноутбука, украшенного вензелями из драгоценных камней. По углам комнаты стоят люди в серых одеяниях, готовые по любому слову или жесту подбежать к хозяину комнаты – подать, отнести, помочь. А он сам… сидит на инвалидном кресле. Алиса замотала головой, прогоняя видение. Чего она не хотела, так чтобы такие вот картинки, возникающие в голове случайно, оказывались реальностью.
- «Верю. Одиночество – страшный зверь»
- «Тогда – твоя очередь», - написал сообщение Гроссмейстер.
Алиса в волнении облизала губы. Врать или нет?
- «Моя работа? Я - уборщица», - быстро отбила она.
Уборщица. Только убираться приходится не в клозетах. Но об этом Владу говорить не стоило.
…
Глава 3 Воспоминание о Смерти.
- Жаль девочку, жаль… Ну, вы понимаете?
Святослав Семёнович, учитель по православной этике, стоял в стороне, рядом с неизвестным в добротном чёрном костюме и шрамом на подбородке и шёпотом выговаривался. Он был уверен, что Алиса, ушедшая в себя ещё когда выносили гроб, не услышит. Но она слышала каждое слово. Так получалось, что ощущала всё происходящее рядом, пропуская сквозь себя, как воду. Слышала и не слушала, не запоминала. Но через годы в сознании звучало всё слово в слово.
- Я как раз в школу пришёл работать, когда у неё отец погиб, - с искренней болью в голосе выговаривался Святослав Семёнович. – Он газовиком был, тянул газопровод по сёлам области. Шесть дней недели на маршруте, потом всего на сутки домой, и так почти год – только в зимний период дома. Вахтовый метод. Она его почти и не видела. Погиб он в автомобильной катастрофе – на машине газовые баллоны взорвались при аварии. Тогда показалось, что Алечка и не горевала. Но она после похорон, как в школу вернулась, сразу ко мне пришла и спросила, что Библия говорит о смерти… Тогда я понял, что она просто ещё не познала её. Я объяснил, как мог.
Отец умер в год, когда в школе ввели преподавание Закона Божьего. Она запомнила это потому, что преподаватель православной этики Святослав Семёнович – молодой, красивый, подтянутый мужчина, - показался ей тогда воплощением всего правильного на земле, сдвинув в тень образ папы, которого ей удавалось видеть едва ли раз в неделю. Может быть, поэтому его гибель не стала для Алисы страшной раной. Лишь странное понимание неизвестного пугало по ночам. Именно тогда она решилась спросить Святослава Семёновича о том, что такое смерть. Конечно, он ей не отказал. И долго рассказывал удивительно красивые, яркие истории о замысле творца, загробном мире и том, как люди будут жить после второго пришествия. Домой Алиса пришла позднее обычного и взахлёб стала пересказывать матери только что услышанное. Уставшая мама отстранилась от ванной, в которой стирала бельё, села на бортик и, закурив, долго слушала, не перебивая. Когда дочь замолчала, пытливо вглядываясь в неё, мать сбросила пепел в раковину и вздохнула: «Смерть – это никогда, доча. Никогда, и больше ничего».