- Спрыгнул?
- Или упал, никто не знает, - ответил Юрайа.
Я бегу к железнодорожным путям, которые проходят через яму. Обычно, когда я так делаю, я прижимаю все тело к стене, боясь высоты, но на этот раз меня это даже не волнует. Я проношусь мимо вопящих детей, и людей, входящих и выходящих из магазинов. Я поднимаюсь на лестницу, которая свисает со стеклянного потолка.
Возле обрыва собралась толпа. Я пробираюсь через нее, некоторые люди ругаются на меня или толкают локтями назад, но я этого не замечаю. Пробиваюсь к краю комнаты со стеклянными стенами, который окружили лидеры Бесстрашных. Это место отметили лентой, а на тротуаре видно полосу темно-красного цвета. Я смотрю на полосу в течение долгого времени, пока не понимаю, что эта полоса - кровь, которая течет из тела Амара, разбитого об асфальт.
Затем я ухожу.
Я знал Амара недостаточно, чтоб горевать по нему, по крайней мере так, как я понимаю это слово. Я горевал по маме, когда она умерла, и это настолько сильная боль, что я не знал, как пережить еще один день. Я помню, как делал перерыв для отдыха, даже при выполнении простейших заданий, а потом напрочь забывал их доделать, и как просыпался посреди ночи со слезами на глазах - тоже помню.
Я не переживаю потерю Амара так глубоко, хоть время от времени я и чувствую боль, когда вспоминаю как он дал мне имя и как он защищал меня, даже не зная. Но большую часть времени все, что я чувствую - это злоба. Джанин Метьюз как-то замешана в его смерти и переоценке его симуляции, я знаю это. А это значит, что бы не случилось, Эрик тоже виноват, потому что он подслушал наш разговор и донес о нем лидеру его прошлой фракции.
Они убили Амара, Эрудиты. Но все считают, что он спрыгнул или упал. Это ведь так естественно для Бесстрашных.
Сегодня поминальная служба по Амару. К вечеру все пьяны. Мы собираемся у пропасти, и Зик передает мне кружку с темной жидкостью, я выпиваю, не задумываясь. Вместе с жидкостью спокойствие растекается по телу, встаю, пошатываясь и возвращаю ему кружку.
- Кажется, тебе это на пользу, - Зик смотрит на пустую кружку, - пойду налью еще.
Киваю, вслушиваясь в рев пропасти. Кажется, Джанин Метью поверила, что мои странные результаты симуляции были лишь сбоем в программе, а что если она просто притворилась? Что если она убьет меня, как и Амара? Пытаюсь отделаться от этой мысли.
Темная, дрожащая рука ложится мне на плечо, Макс за мной.
- Ты в порядке, Четыре?
- Да, - отвечаю и понимаю, что это правда. Я в порядке, так как все еще стою на своих двух и могу разборчиво говорить.
- Я знаю, Амар интересовался тобой, думаю, он видел потенциал, - улыбается Макс.
- На самом деле, я его почти не знал.
- Он всегда был немного не в себе, неуравновешенный. Не такой, как другие инициированные в его группе, - продолжает Макс, - я думаю, потеря бабушки с дедушкой так на нем сказалась, а может все гораздо более запутанно... Как знать, может так будет лучше для него.
- Быть мертвым - это ты называешь лучше для него? - Злюсь.
- Это не совсем то, что я имел в виду, но здесь, в Бесстрашных, мы считаем, что каждый должен выбрать свой путь, и если это то, что он выбрал... значит так будет лучше, - он кладет руку мне на плечо, - в зависимости от того, как ты завтра сдашь экзамен, нам придется обговорить твое будущее здесь, ты один из наших лучших инициированных, не смотря на твое происхождение.
Продолжаю тупо на него смотреть. Я не понимаю, что он говорит и зачем он это говорит здесь, на поминальной службе по Амару. Он пытается завербовать меня? Зачем?
Зик возвращается с двумя кружками, и Макс растворяется в толпе, словно ничего не произошло. Один из друзей Амара стоит на стуле и выкрикивает что-то о смелости Амара исследовать не исследованное.
Все поднимают бокалы и выкрикивают: «Амар! Амар! Амар!». Они выкрикивают его имя столько раз, что оно теряет значение, превращаясь просто в набор звуков.
Затем мы пьем. Вот как Бесстрашные скорбят - заливают потерю алкоголем.
Хорошо. Ладно. Я тоже так могу.
Моим выпускным экзаменом, пейзажем страха, управляет Тори, а все лидеры Бесстрашных наблюдают, даже Макс. Я где-то посреди списка и впервые за все время я не волнуюсь. В пейзаже страха все в курсе симуляции, так что мне нечего прятать. Я делаю себе инъекцию, и все блекнет.
Я делал это десятки раз. Нахожусь на крыше высокого здания - спрыгиваю. Заперт в маленьком помещении, разрешаю себе немного паники, а затем плечом ударю о стену и дерево разлетается. Беру оружие, и без раздумий выстреливаю невиновному человеку в голову, сейчас это человек без лица, одетый в черное, как у Бесстрашных.