«Вот же ж! У меня и так спереди почти ничего нет, а сейчас я вообще как доска выгляжу! Нет, ну что за мода такая?! И некрасиво, и дышать нечем, и вообще раньше бы я такое убожество в жизни бы не надела… А тут ходи как пугало».
Мысленно выругавшись, она потянулась за сапогами. Не оставлять же их здесь на память?
— Госпожа, — подала голос Усуя.
— Я их с собой заберу, — проворчала Ия.
— Как пожелаете, госпожа гостья, — поклонилась служанка. — Только позвольте я понесу.
— Да я сама, — всё ещё пребывая в растрёпанных чувствах, отмахнулась девушка.
— Если старшая госпожа увидит вас с ними, то может подумать, что я отнеслась к вам с недостаточным вниманием и почтением, — понизив голос, пробормотала Усуя, глядя в пол.
«Вот же ж! — вновь мысленно выругалась Платина. — А я об этом даже не подумала. Как тут всё сложно».
Опасаясь вновь попасть впросак, Ия набросила на голову меховой плащ, доставшийся ей в наследство от госпожи Индзо, и быстро вышла из бани.
На обратном пути она встретила двух наложниц. Девицы, примерно шестнадцати или семнадцати лет, неторопливо прогуливались по замёрзшему садику в сопровождении служанок.
При виде появившейся из прохода между зданиями гостьи они остановились. Шагавшая за ней Усуя тоже встала и, несмотря на то, что до них было не менее тридцати шагов, поклонилась, громко проговорив:
— Здравствуйте, госпожа вторая наложница. Здравствуйте, госпожа третья наложница.
Не зная, как правильно вести себя в подобной ситуации и не желая чем-нибудь обидеть этих явно страдающих от безделья дам, Ия слегка поклонилась, пробормотав:
— Здравствуйте, госпожа Сабуро, и вы, госпожа Сабуро, тоже здравствуйте.
Одна из наложниц что-то сказала, наклонившись к уху другой, и обе противно захихикали, прикрывая нижнюю часть лиц широкими рукавами ярких, шёлковых платьев.
Отвернувшись и гордо вскинув голову, Платина проследовала к знакомой двери. На миг заколебавшись, она всё же решила постучать.
— Кто там? — отозвалась монашка.
— Это я, — сказала девушка. — Гостья.
— Чего же вы ждёте? Заходите.
За спиной вновь послушался глумливый смех.
«Дуры, — раздражённо подумала путешественница между мирами. — С жиру бесятся, вот и смешно им».
Спутница встретила её за столом, уставленным крошечными мисочками с разнообразной незнакомой снедью.
— Сапоги поставь вон туда, — Ия указала на корзину у стены. — И можешь идти.
— Но старшая госпожа приказала мне заботиться о вас, госпожа гостья, — поклонившись, напомнила служанка.
Сбросив плащ на лежанку, девушка возвела очи горе.
— Придёшь через час, — пришла ей на помощь монашка.
— Слушаюсь, госпожа Сабуро, — отвесив ей поклон, Усуя вышла, а гостья тяжело плюхнулась на табурет.
— Она принесла ваши вещи, Платино-ли, — спутница кивнула на лежащие поодаль джинсы. — Разве их не надо постирать?
— Они слишком непривычно выглядят, госпожа Сабуро, — поморщилась Ия. — Слуги начнут болтать лишнее. А ваш брат ещё ничего не решил. Вот я и подумала, что не стоит показывать их слугам.
— Может, вы и правы, — пожала плечами собеседница и, взяв с подноса чайник, предложила. — Чаю выпьете?
— Спасибо, Сабуро-ли, — поблагодарила девушка и в самом деле почувствовав усталость и сильнейшую жажду.
Кажется, она так не выматывалась со дня злосчастного похода в вымершую деревню, когда пришлось сначала драться с мародёрами, а потом удирать от голодных волков.
— Попробуйте сладких орешков, Платино-ли, или вот побеги бамбука в мёду, — взялась угощать собеседница, едва Ия сделала первый глоток. — До ужина ещё долго, вот госпожа Азумо и прислала нам немного закусок.
Рот девушки мгновенно наполнился слюной, и все тревожные мысли куда-то улетучились. Будучи по натуре сладкоежкой, она не заставила себя упрашивать и с жадностью накинулась на угощение, стараясь отведать каждое из присутствующих на столе кушаний.
И хотя вкус подавляющего большинства из них оказался незнакомым и весьма своеобразным, в общем и целом местные десерты её не разочаровали. Хотя после опостылевшей рисовой диеты любая более-менее съедобная еда могла показаться верхом кулинарного изыска.
Когда она опустошила чашку и вновь наполнила её горячей водой, монашка прошептала с ясно различимым упрёком:
— Почему вы мне раньше не сказали, что тел-ле-ф-он может сам рисовать картинки?
Проглотив вязкую, тягучую массу со вкусом мяты и эстрагона, Ия неопределённо пожала плечами.
— Как-то не догадалась. Для меня это само собой разумеется. Простите, госпожа Сабуро, если я ненароком вас обидела. Но вы же не стали сомневаться в том, что картины в телефоне отражают действительность. А ваш брат посчитал их фантазиями художника. Вот и пришлось доказывать ему, что это не так.
Сжав губы в куриную гузку, собеседница осуждающе покачала головой, но обижалась недолго, уже через минуту гордо заявив:
— Я же говорила, что он обязательно вам поможет.
— Надеюсь, Сабуро-ли, — девушка разломила белый кирпичик размером с дешёвую шоколадную конфету. — Что ваш брат не из тех, кто забывает свои обещания.
— Можете не сомневаться, — заверила её монашка. — Всё будет так, как он сказал. Только ему надо подумать: как лучше это сделать?
Женщина вдруг встрепенулась.
— Мой брат вам понравился, Платино-ли?
— В каком смысле? — Ия даже жевать перестала. Перспектива стать ещё одной наложницей начальника уезда её как-то не особо вдохновляла.
— Разве он не мудрый человек? — то ли не замечая беспокойства своей юной спутницы, то ли специально подшучивая над ней, пояснила собеседница. — Даже не поверив с самого начала, он всё же дал вам высказаться.
— Это так, Сабуро-ли, — успокоившись, согласилась девушка, поддев маленькой металлической ложечкой нечто напоминающее заварной крем. — Я никогда не сомневалась в его уме. Глупец просто не смог бы занять столь высокое положение в обществе, добиваясь всего своим трудом.
— После того, как я ушла в баню, госпожа Азумо ещё долго с вами разговаривала? — задала сестра начальника уезда новый вопрос.
Отпрянув от стола, Ия вернула ложечку на блюдце и полезла в узкий рукав за платком.
— Нет, недолго. Но я успела ей не понравиться.
— Откуда вы знаете? — вскинула брови собеседница.
— Она сама так сказала, — вздохнула девушка и, вытерев липкие губы, поведала подробности их не самой удачной беседы.
— Это я во всём виновата! — сокрушённо всплеснула руками монахиня. — Не сумела толком привить вам правила приличия!
— А что вы могли сделать, Сабуро-ли? — видя, что та переживает, совершенно искренне попыталась утешить её спутница. — Я же еле-еле успела научиться говорить правильно. И то, как забудусь, так и скажу что-нибудь не так. У вас просто не хватило времени научить меня ещё чему-нибудь. Так что не вините себя за это.
— Во всяком случае я старалась, — вздохнула собеседница, покачав головой. — Но всё равно для девушки своих лет вы знаете очень мало.
«Да, всякой ерунде, вроде того к кому как обращаться, да как правильно кланяться, меня не учили, — раздражённо подумала путешественница между мирами. — Зато я третий закон Ньютона знаю, закон Архимеда и теорему Пифагора! И ещё много того, чего вам и не снилось.»
Чувствуя, что начинает злиться, она поспешила сменить тему:
— Госпожа Сабуро, в бане служанка назвала меня «барышней». Что это значит?
— Простолюдины так называют молодых, незамужних дворянок, — охотно пояснила монахиня. — Но образованные люди это слово не употребляют. Имейте это ввиду.
— Я запомню, Сабуро-ли, — пообещала Ия и продолжила: — У вашего брата очень большой дом. Вы не могли бы рассказать: где здесь что находится?
— Большой?! — возмущённо фыркнула женщина, словно не расслышав последних слов собеседницы, и сокрушённо покачала головой. — Что вы, госпожа Платино! Мой брат живёт очень скромно. У любого землевладельца дом гораздо богаче. А какие у них сады и парки?! После Воссоединения народа Сын неба приказал засыпать рвы и снести наружные стены, установив их высоту не более чем в три чи. Когда отпала надобность в укреплениях, даже самые бедные рыцари стали устраивать на своих землях парки и пруды с беседками. А у моего брата есть только этот заурядный домик.