— Я не могла поступить иначе, господин Сабуро. Ваша сестра первой… помогла… проявила ко мне участие, а потом тоже спасла мне жизнь.
Воздев очи горе, спутница покачала головой, и Ия поняла, что вновь сморозила глупость.
Ну, а хозяин кабинета и вовсе не отреагировал на невнятное бормотание гостьи. Дождавшись, когда та, в конец смутившись, замолчит, он продолжил всё тем же торжественным тоном:
— Вечное небо и великие мудрецы древности учат нас не оставлять добрые дела без достойного воздаяния. Судьба распорядилась так, что вы оказались здесь совершенно одна: без родных и близких. Это противоречит принципам гуманизма и нашим обычаям. Поэтому я решил принять вас, госпожа Платино, в нашу благородную семью, которая ведёт род от синих баронов Сабуро, и, как её глава, сделаю всё, чтобы обеспечить ваше счастливое будущее.
«Что?!» — едва не охнула ошарашенная девушка, растерянно посмотрев на свою не менее удивлённую старшую подругу.
— Вы хотите удочерить её, брат? — словно бы не веря своим ушам, уточнила та.
— Да, сестра, — величественно кивнул собеседник. — Своими поступками и благородным происхождением госпожа Платино заслужила подобную честь.
«Упс!» — Ия нервно сглотнула. Неоднократно беседуя с монашкой в их лесном убежище, она рассчитывала, что брат той в самом лучшем случае позволит ей какое-то время пожить в своём доме, дабы пришелица из другого мира смогла осмотреться и более-менее привыкнуть к местным реалиям. Ну, а потом она надеялась, что для руководителя районного масштаба не составит труда подыскать для неё какое-нибудь более-менее достойное занятие, чтобы зарабатывать на жизнь.
Но чиновник вдруг решил сделать её своей дочерью. Не удивительно, что девушка, изрядно обалдев от подобного известия, лишь через несколько секунд опустилась на колени рядом со своей спутницей.
— Благодарю, дорогой брат, — дрогнувшим голосом проговорила та и, положив ладони на пол, ткнулась лбом между ними. — Ваши доброта и милосердие безграничны. Да благословит вас милосердная Голи и все десять тысяч богов Вечного неба. Да пошлют они вам десять тысяч лет счастливой жизни и процветания!
— Спасибо за высокую честь, господин Сабуро, — присоединилась к её славословиям Ия. — Это такой огромный подарок, что я просто не знаю, чем смогу отблагодарить вас за него.
— Встаньте, сестра, — довольно улыбнулся начальник уезда. — И вы поднимитесь, названная дочь.
— Да, дорогой брат, — отозвалась монашка, довольно-таки резво вскакивая на ноги.
Обращаться к хозяину дома «названный отец» Платина не решилась, рассудив, что в данном случае полезнее будет промолчать.
Заняв привычное место возле одного из маленьких столиков, Амадо вытерла мокрые от слёз глаза белым платочком, деликатно высморкалась и деловито спросила:
— Но как вы объясните людям появление у вас ещё одной дочери, Бано-сей?
— Над этим пришлось хорошенько подумать, — усмехнулся собеседник, кивнув на разложенные по столу бумаги. — Вы помните Кайо Сабо — сына нашей двоюродной сестры Ишаро и господина Кайо?
— Из Тадаё? — уточнила монашка и, дождавшись утвердительного кивка, вскинула брови. — Но он же умер десять лет назад.
— Одиннадцать, — поправил брат. — А до этого потратил всё отцовское наследство. Он несколько раз писал мне, жалуясь на тяжёлую судьбу и выпрашивая деньги. Я настоятельно советовал ему взяться за ум и вести добродетельную жизнь. Но он не внял моим предостережениям и умер в расцвете лет.
— Но причём тут госпожа Платино? — неуверенно поинтересовалась сестра.
— Она его дочь от одной из гетер, — с улыбкой пояснил чиновник и, обратившись к застывшей в недоумении девушке, печально вздохнул. — Увы, госпожа Платино, но более достойной матери для вас я не нашёл. Если объявить вас законной дочерью кого-нибудь из дворян, могут объявиться родственники, начнутся расспросы, обман раскроется, вас обвинять в самозванстве, а меня в государственной измене.
— Вам виднее, господин Сабуро, — пряча взгляд, пожала плечами Ия, которой совсем не понравилась идея считаться дочерью проститутки.
— Внебрачные дети благородных отцов — явление хоть и редкое, но достаточно обыденное, — попыталась утешить её монашка. — Некоторые мужчины весьма неразборчивы в своих привязанностях.
— К сожалению, это так, — искоса глянув на сестру, проворчал хозяин дома и продолжил, подняв со стола исписанный лист: — В этом письме ваш покойный отец, госпожа Платино, сообщил мне, что гетера по имени Голубой колокольчик родила от него дочь, которую он собирается признать своей. К сожалению, господин Сабо не успел оформить все документы и умер, лишив вас, госпожа Платино, законного отца.
— А у Кайо на самом деле была дочь? — поинтересовалась сестра, воспользовавшись короткой паузой в речи брата.
— Теперь, — со значением выделил слово чиновник, — есть. Как имеется и письмо, где сказано об этом.
Поджав губы, собеседница понимающе кивнула, а путешественница между мирами подумала, что её удочеритель подошёл к делу со всей серьёзностью. Интересно, он сам подделал почерк своего непутёвого дальнего родственника или воспользовался услугами специалиста?
— После смерти нашего троюродного племянника, — вновь заговорил хозяин дома, — его подруга продала дочь лавочнику Шуфру. В Тадаё каждого пятого торговца так зовут. Вот у него-то вы, госпожа Платино, и проживали до последнего времени.
«Я же не знаю ни этого Шуфра ни Тадаё, — расстроилась девушка, с трудом сохраняя вежливо-внимательное выражение лица. — Кажется, я ошиблась, и мой новый папаша не такой уж и умный».
— А как он встретился со мной? — забеспокоилась монашка.
— Не торопитесь, сестра, — чуть поморщился рассказчик. — Лавочник оказался человеком добродетельным. Не имея средств достойно выдать госпожу Платино замуж, он не стал продавать чужого ребёнка, а попробовал отыскать её родственников, самыми достойными среди которых оказалась наша семья.
Он вопросительно посмотрел на собеседницу.
Сжав губы в тонкую полоску, та согласно кивнула головой.
— Вот этот Шуфр и пришёл в обитель «Добродетельного послушания», где вам всё рассказал, — подвёл итог начальник уезда. — Вы знали о давнем письме Сабо, поэтому поверили ему и взяли госпожу Платино с собой, когда отправились в Букасо вместе с караваном госпожи Индзо. Лавочник вернулся в Тодоё, где умер от петсоры. Там вообще мало кто уцелел. В монастыре вообще никого не осталось. Ну, а ваши попутчицы тоже никому ничего не расскажут.
— А как же мы с госпожой Платино выжили? — заинтересованно подалась вперёд женщина.
— Вы говорили, что после того, как караваны остановили на курихской дороге, они повернули обратно?
— Да, брат, — подтвердила собеседница. — Мы торопились на маноканскую дорогу…
— По пути туда вы заболели петсорой, — прерывая её, наставительно проговорил чиновник. — Вы не захотели везти болезнь в город и остались в деревне Амабу, а госпожа Платино не пожелала вас бросить. Так вы обе покинули караван госпожи Индзо.
— То есть, на маноканской дороге нас уже не было? — нервно облизала губы монашка.
— Нет! — отрезал хозяин дома. — И вы не знаете, что там произошло! Запомните это хорошенько, дорогая сестра, и вы, госпожа Платино, тоже. Если же кому-то скажете иное, даже я не смогу вас спасти.
— Я всё понимаю, брат, и буду молчать, — заверила Амадо.
— Я тоже, господин Сабуро, — поддержала её Ия.
— Милостью Голи вы выздоровели, сестра, — продолжал излагать их «легенду» хозяин дома. — Но скоро в деревне появились враждебно настроенные призраки, и вам пришлось её покинуть. Блуждая по горам, вы случайно нашли хижину собирателей золотого корня. А там уже заболели вы, госпожа Платино.
Девушка кивнула.
— Может, то была не петсора, а какая-то другая болезнь, только вы долго лежали без чувств, от чего потеряли память.
Ия облегчённо перевела дух. Такой вариант своего прошлого её больше устраивал.
— А такое бывает, Бано-ли? — робко поинтересовалась женщина.