— Не знаю, господин Нобуро, — растерянно пробормотал гость, пряча глаза. — Об этом вам лучше спросить мою мать. А я и дома-то редко бываю. Служба знаете ли… Да и вообще…
— Тогда ждите меня в гости сегодня же вечером! — тут же принял решение молодой человек.
— Для меня честь принять вас в своём доме, господин Нобуро, — младший писец вновь ткнулся лбом в пол, но голос его заметно дрогнул от плохо скрываемого страха. — Только если об этом узнает господин Сабуро, то сразу догадается, что это я раскрыл его неприглядные деяния, и у меня будут очень серьёзные неприятности. Умоляю, пощадите нашу семью, господин Нобуро!
— Так вы же сами только что советовали поговорить с вашей матерью! — теряя терпение, рявкнул младший брат губернатора.
— Господин Нобуро, — гость выпрямился, и он увидел его залитое слезами опухшее лицо с лихорадочно блестевшими глазами. — Недалеко от уездной канцелярии есть книжная лавка Цуна. Моя мать часто заходит туда посмотреть что-нибудь нового. Если пожелаете, через полчаса она будет там.
"Скорее всего, старухе померещилось, — принялся размышлять чиновник по особым поручениям. — Или она просто дура. Но вдруг Хваро и в самом деле связался с приёмной дочерью начальника уезда?"
— Хорошо, — кивнул он, соглашаясь. — Передайте вашей благородной матери, что я согласен.
— Спасибо, господин Нобуро. — собеседник, кряхтя, поднялся на ноги и отвесил низкий поклон.
Едва за ним закрылась дверь, молодой человек приказал стоявшему у стены Кубваню:
— Неси горячую воду. Бриться будем.
Приведя себя в порядок, он покинул гостиницу, направившись к злополучной книжной лавке, возле которой пришлось услышать столько неприятных слов.
В тайне младший брат губернатора опасался и сегодня застать там толпу почитателей изящной словесности, среди которых могут оказаться и те, кто узнает в нём проверяющего из Хайдаро или даже хуже: того дворянина, кто так неудачно повздорил с бароном Хваро.
Хвала Вечному небу, лишь у выставленного возле входа прилавка стояли трое молодых, прилично одетых простолюдина и, сдавленно хихикая, рассматривали какую-то раскрытую книгу.
"Небось, картинками к новой истории о "ветре и чувствах" любуются", — понимающе усмехнулся чиновник по особым поручениям, шагнув в узкое, заставленное стеллажами помещение.
К нему тут же подскочил низенький, тощий мужчина в скромном, но добротном кафтане и с любезной улыбкой на сухих, тонких губах.
— Рад видеть вас в своей лавке, благородный господин. Простите, что не знаю вашего благородного имени. Вас интересует что-то конкретное, или вы зашли просто посмотреть?
— Просто посмотреть, — разочаровал его посетитель, заметив в дальнем конце помещения у большого, затянутого белой бумагой окна пожилую женщину в надетом поверх шёлкового платья плаще из толстой, льняной ткани. Уложенные в скромную причёску седые волосы украшала серебряная шпилька с золотой рыбкой.
Подслеповато щурясь, она делала вид, будто листает толстый том в серой обложке, но на самом деле внимательно следила за входом в лавку и, встретившись взглядом с молодым человеком, еле заметно кивнула головой.
Он со скучающим видом прошёлся вдоль полок, мельком рассматривая на них книги разнообразного содержания: от пособий по разведению лошадей до стихов и философских трактатов, а оказавшись рядом с пожилой покупательницей, негромко спросил:
— Госпожа Андо?
— Да, — подтвердила та, в свою очередь поинтересовавшись: — А вы господин Нобуро?
— Это я, — кивнул младший брат губернатора и в нарушение всех правил хорошего тона сразу же перешёл к делу. — Вы утверждаете, что госпожа Ио Сабуро разговаривала на чужом языке?
— Да, господин Нобуро, — ничуть не смущаясь подобному напору, подтвердила собеседница, заботливо держа в руке раскрытую книгу.
— Когда и как вы это услышали? Вам не могло показаться?
— Когда я только начинала её обучать, эта девица совершенно не умела себя вести: дерзила, не проявляла никакой почтительности к своей наставнице. Выходя из комнаты после занятий, она часто злобно бормотала себе под нос. Небось, думала, я старая, глухая и ничего не слышу. Да только по милости Вечного неба у меня до сих пор прекрасный слух. Поэтому, господин Нобуро, я совершенно уверена в том, что это был мне незнакомый, но совершенно дикарский язык.
Вспомнив начало своего обучения, чиновник по особым поручениям мысленно усмехнулся: "Наверное, ты сильно донимала девчонку своими придирками, вот она и злилась. Хотя старуха права. Когда человек злится в одиночестве, то ругается на родном языке".
Нельзя сказать, что слова собеседницы сколько-нибудь убедили его в том, что названная дочь начальника уезда Букасо на самом деле принадлежит к какому-то варварскому племени, однако кое-какие сомнения в её личности всё же появились. Только по большому счёту Рокеро Нобуро это совершенно не интересовало. Он пришёл сюда из-за другого человека.
— Ваш сын утверждал, что Ио Сабуро тайно встречается с господином Хваро. Обвинение дворянина и девушки из знатной семьи в столь безнравственном поведении должно иметь веские основания. Они у вас есть?
— Я готова поклясться Вечным небом, памятью предков и жизнью сына, господин Нобуро, — с достоинством заявила женщина и, оглядев пустую лавку, начала рассказывать, снизив голос почти до шёпота. — То, что господину Хваро приглянулась эта вульгарная особа, я поняла, когда он стал напрашиваться к нам в гости…
— Как это? — вскинув брови, прервал её молодой человек, довольно смутно представлявший себе визит богатого землевладельца в дом полунищего младшего писца. — Когда?
— Примерно месяц назад, — ответила пожилая женщина, проигнорировав первый вопрос. — Господин Хваро устроил всё так, что мой сын был вынужден устроить в нашем доме праздник в его честь. Уже тогда мне это показалось подозрительным. А после того, как моя служанка призналась, что барон предлагал ей деньги за то, чтобы она передавала его письма Ио…
— Как часто они переписываются? — живо заинтересовался младший брат губернатора, пояснив: — Сколько писем ваша служанка уже успела передать?
— Ни одного, — разочаровала его собеседница. — С того дня господин Хваро к моей служанке больше не подходил.
— Так, может, он ей вообще ничего не предлагал? — раздражённо усмехнулся обманутый в своих ожиданиях чиновник по особым поручениям. — А порочная связь барона с госпожой Сабуро вам просто померещилась?
— Про письма я действительно больше ничего не знаю, господин Нобуро, — голос вдовы дрогнул от обиды и негодования, а дряблые щёки покрылись красными пятнами. — Только стоило господину Хваро побывать в нашем доме, как эта особа вдруг стала гулять в саду по ночам! А однажды её там видели в мужской одежде! Зачем нужно такое переодевание? Да чтобы её никто не узнал, когда она будет по городу к любовнику бегать! Вот вам и разврат! Только нищие простолюдинки, нули какие-нибудь могут блудить направо и налево, а ни одна благородная девушка себе такого не позволит. Самая распоследняя дура знает, что бывает с невестой, не сохранившей невинность до брака.
Рассказчица замолчала, выжидательно посмотрев на слушателя.
— Если жених берёт её женой или даже наложницей, то он вправе вернуть дочь родителям на позор и поругание, — задумчиво проговорил молодой человек.
— Бесчестье и позор падут на всю семью, господин Нобуро, — со значением добавила старушка. — Посудите сами: разве в Благословенной империи отыщется хотя бы одна девушка благородного происхождения, готовая забыть о своём долге и ради сиюминутного удовольствия уничтожить репутацию близких? Вот я и говорю, что если это не нищая нули, то чужеземка из какого-то варварского племени, где царят разврат и похоть, недостойные подданных Сына неба!
Младший брат губернатора вновь вспомнил дерзкий взгляд приёмной дочери начальника уезда и неуверенно произнёс:
— Может, она призрак, оборотень или ещё какой злой дух в человеческом облике, а господин Сабуро просто зачарован?