Только громкие крики конвоиров заставили её встрепенуться.
Вышагивавший во главе своего маленького каравана толстяк и сопровождавший его помощник благоразумно обошли непонятно как образовавшуюся на тропинке большую лужу, а возница, забравшись на повозку, ударил лошадку вожжами, пытаясь с ходу форсировать водную преграду. В результате фургон застрял, погрузившись по оси колёс в жидкую грязь.
Теперь, шипя и ругаясь, перемазавшийся кучер изо всех сил тянул за повод низенького, лопоухого конька. Испуганно тараща большие влажные глаза, тот дёргался, напрягая все силы в безуспешных попытках вытащить торчавшую посередине лужи повозку.
Повинуясь команде хозяина, стражники древками копий загнали в воду первых подвернувшихся под руки рабов.
К счастью, женщины в их число не попали. Так что Ие оставалось только с отрешённым интересом наблюдать, как десяток мужиков под ритмичное:
— Кур-мар, кур-мар.
Пытаются вытащить упрямый фургон на твёрдую землю.
Когда его наконец-то освободили из грязевого плена, девушка, перед тем как идти дальше, привычно огляделась по сторонам. Из лишённых створок ворот деревенский ограды вышли четыре человека.
На первый взгляд, расстояние до них составляло побольше километра, поэтому никаких подробностей Ия рассмотреть не смогла, хотя и предположила, что одной из них могла быть женщина.
— Гва! — рыкнул на зазевавшуюся пленницу надсмотрщик, подтвердив голосовую команду увесистым тычком в плечо, направившим её вслед за остальными рабами.
Сама не понимая зачем, Ия указала рукой в сторону селения.
Раздражённо фыркнув, стражник обернулся, после чего, увидев людей, что-то крикнул, обращаясь к начальству.
Толстяк, а за ним и все остальные обернулись к деревне. Секунду подумав, работорговец вновь зашагал к роще, видимо, не посчитав направлявшихся к ним неизвестных приоритетной проблемой.
Выбранный в качестве места стоянки лесок занимал плоскую вершину невысокого холма и, благодаря незначительной площади, легко просматривался из конца в конец. Листва, когда-то закрывавшая обзор, почти вся облетела и теперь шуршала под ногами невольников и охранников.
У высокой берёзы с опалённой молнией вершиной хозяин каравана что-то прокричал, после чего рабы со вздохами облегчения дружно опустились на землю.
«Неужели сегодня больше никуда не пойдём?» — с надеждой глянув на застывшее у горизонта солнце, подумала уставшая путешественница между мирами, присаживаясь на корточки.
— Джайонига! — прикрикнул на неё надсмотрщик, но, очевидно сообразив, что собеседница его не понимает, требовательно указал рукой в сторону сгрудившихся кучкой невольников.
Понимая, что спорить бесполезно, Ия подобралась поближе к ним. Почти сразу же справа послышалось довольное хихиканье. Обернувшись, она непроизвольно отпрянула. В двух шагах от неё, раскорячив ноги в дырявых штанах, сидел недавний вонючий знакомый.
— Да пошёл ты! — еле слышно выдохнула девушка, настороженно следя за каждым движением так некстати появившегося недоброжелателя.
Усадив подопечных, стражники взялись за обустройство лагеря. Одни так и остались стоять возле рабов, другие взялись валить деревья, третьи достали из фургона котёл литров на двадцать и установили его на металлической треноге.
К невольникам подошла пара охранников, и старший из них приказал двум женщинам встать. С поклонами взяв у молодого надсмотрщика по деревянному ведру, они втроём куда-то ушли.
«За водой», — догадалась Ия, на миг отведя взгляд от своего гнусного соседа. Зашипев, тот сделал молниеносное движение рукой с зажатой в ней остро обломанной веткой.
Застигнутая врасплох, недоучившаяся акробатка тем не менее успела отскочить и, перекувырнувшись через плечо, встала на ноги.
Вновь резкий окрик конвоира, подкреплённый недвусмысленным движением короткого копья, заставил её сесть.
Привлечённый шумом, вернулся старший стражник. Строго глянув на поспешно опустившуюся на корточки пленницу, он пнул носком сапога в бок её недоброжелателя. Тоненько взвизгнув, тот внезапно расплакался, лепеча что-то, словно обиженный ребёнок.
Указав пальцем на Платину, охранник произнёс несколько негромких, но, видимо, очень веских слов, после которых тощий раб принялся энергично кланяться, сложив ладони перед лицом и глядя на начальственного собеседника прямо-таки с собачьей преданностью.
Многие невольники повернули головы в сторону новой пленницы. Та отыскала глазами предупредившую её женщину, которую, к счастью, не отослали за водой.
Поймав взгляд, невольница чуть заметно улыбнулась и слегка кивнула головой.
Ия сделала вывод, что старший над надсмотрщиками пригрозил наказать вонючку, если тот попытается причинить ей вред.
«Это понятно, — грустно усмехнулась она про себя. — Молодые девушки всегда стоят дороже старых, тощих, зловонных мужиков. Вот эти гады своё добро и берегут».
Её размышления прервал резкий окрик и чьи-то возбуждённые голоса. К лагерю подходили те самые люди, что недавно покинуло деревню. Двое мужчин с редкими усами и бородёнками в подпоясанных кушаками халатах без заплат, молоденький парнишка, одетый похуже, и средних лет женщина, из-за спины которой выглядывала головка ребёнка, сидевшего за материнской спиной в каком-то мешке.
Охранники каравана закричали, грозно потрясая копьями. Послушно остановившись шагах в десяти от них, гости заговорили, дружно кланяясь всем корпусом.
Когда подошёл хозяин каравана, деревенские грохнулись на колени и заголосили, то тыкаясь лбами в опавшие листья, то умоляюще протягивая к толстяку руки со сложенными вместе ладонями.
«Это что же, в селении больше никого не осталось? — удивилась Ия. — Или их прислали за помощью? Нет, вряд ли. Тогда бы они не взяли с собой женщину с ребёнком. Сейчас им, наверное, просто хочется уйти подальше вместе с нами?»
И без того всё ещё не пришедшей в себя после внезапного пленения девушке стало и вовсе жутко. Страх подхватить смертельную болезнь, от которой вымерла вся деревня, подхлёстывали мрачные чёрные птицы над ней и непрерывные вопли умолявших о чём-то людей.
Ребёнок за спиной у женщины громко заплакал, включая свой голос в общий хор, делая его ещё более нестерпимым, несмотря на расстояние, отделявшее их от толпы рабов.
Заходившее за спинами деревенских солнце удлиняло колебавшиеся тени и, заливая округу тревожно-багровым светом, придавало происходящему какой-то потусторонний прямо-таки инфернальный оттенок.
Невезучая путешественница между мирами почувствовала, что начинает дрожать. Она бросила взгляд на невольников и удивилась странному спокойствию своих товарищей и подруг по несчастью, чьи лица не выражали ничего, кроме усталости. Похоже, так поразившая её картина человеческих страданий их нисколько не впечатлила.
«Привыкай, — вдруг подумала Ия. — Скорее всего, тут ещё и не такое увидишь».
Негромкий рык хозяина каравана заставил гостей замолчать. Только ребёнок продолжал плакать, несмотря на то, что мать пыталась его упокоить, гладя ладонью по всклокоченным волосикам.
Толстяк что-то произнёс, сцепив руки на округлом животе. Один из мужчин, немного приблизившись, но не вставая с колен, произнёс переполненную эмоциями речь. При этом голос его то дело прерывался с трудом сдерживаемым рыданием.
Покопавшись за пазухой, он достал небольшой кожаный мешочек и протянул его хозяину каравана.
Однако тот, отступив на шаг, отрицательно покачал головой, а когда собеседник вновь что-то залепетал, повелительно махнул рукой, явно отгоняя его прочь.
«И чего им надо? — в недоумении гадала девушка. Она немного успокоилась и, перестав дрожать, с жадным любопытством наблюдала за разговором аборигенов. — Хотят присоединиться к каравану? Зачем? Неужели сами не могут уйти из этого гиблого места? Или им надо так далеко, что боятся не добраться даже вчетвером? Вот ё-моё! Как же плохо без языка!»