– Мне плевать, – огрызнулась она. – Что…
Он выпрямился.
– Тихо!
Клодия замерла. Лисёнок вскочил, насторожив уши. В щели под дверью шелестел сквозняк.
Через мгновение учитель и ученица развили бурную деятельность. Клодия бросилась к окну – затемнить стекло. Обернувшись, она увидела, как Джаред перебирает пальцами кнопки на контрольной панели, отвечающие за сенсоры и сигналы тревоги, расположенные на лестнице. Замигали маленькие красные огоньки.
– Что? – прошептала она. – Что такое?
– Там что-то было. Миниатюрное, возможно, подслушивающее устройство, – ответил он не сразу и очень тихим голосом.
– Отец? – сердце подпрыгнуло.
– Кто знает? Может, лорд Эвиан. Может, Медликоут.
Они постояли, прислушиваясь. Залаяла собака, на лугу за рвом проблеяла овца, заухала сова. Через некоторое время в комнате раздался тихий шорох – лисёнок снова свернулся на полу и заснул. Погасла оплывшая свеча.
– Завтра я проберусь в кабинет, – сказала Клодия. – Если не найду ничего о Джайлзе, так хоть про Инкарцерон разузнаю.
– Теперь, когда Смотритель в доме?!
– Это мой последний шанс.
Джаред пробежался длинными пальцами по нечёсаным волосам.
– Клодия, тебе нужно идти. Поговорим об этом завтра.
Его лицо внезапно побелело, пальцы сжали край стола. Тяжело дыша, он наклонился вперёд.
– Мастер?
– Моё лекарство. Пожалуйста.
Она схватила лампу, потрясла её, чтобы вернуть свет, в сотый раз проклиная Эру.
– Где? Не могу найти.
– Синяя коробка, около астролябии.
Отбрасывая лезущие под руки ручки, бумаги, книги, она нащупала коробку, в которой лежал маленький шприц и ампулы. Осторожно достав, протянула учителю.
– Может, я?..
– Нет. Я справлюсь, – мягко улыбнулся он.
Она поднесла поближе лампу. Джаред закатал рукав, и Клодия увидела бесчисленные шрамики на сгибе локтя. Он осторожно сделал укол, едва касаясь кожи. Убирая шприц в коробку, он сказал спокойно и твёрдо:
– Спасибо, Клодия. И не смотри так испуганно. Оно убивает меня уже десять лет и не торопится. Возможно, чтобы покончить со мной, ему понадобится ещё лет десять.
Улыбнуться в ответ она не смогла. Такие разговоры наводили на неё ужас.
– Может, я пришлю кого-нибудь?..
– Нет-нет. Я лягу спать. – Протягивая ей светильник, он прибавил: – Будь осторожна, спускаясь по лестнице.
Она кивнула и неохотно пересекла комнату. У двери остановилась и обернулась: Джаред стоял, закрывая коробку, и словно бы ждал, что она оглянётся. Его тёмно-зелёное одеяние сапиента с высоким воротником странно переливалось в полумраке.
– Мастер, а ты знаешь, для кого предназначалось это письмо?
– Да. Ещё одна причина, почему мы должны поторопиться, чтобы проникнуть в его кабинет, – ответил он печально.
– Ты хочешь сказать… – выдохнула она в смятении, едва не погасив светильник.
– Боюсь, что так, Клодия. Письмо королевы адресовано твоему отцу.
5
И был в те времена человек по имени Сапфик. Никто не ведал, откуда он. Иные говорили, что Тюрьма породила его, собрав из запасных деталей. Иные – что он пришел Снаружи, потому что он единственный, кто смог туда вернуться. Некоторые – что он вовсе не человек, но создание сияющих искр, которыми грезят в своих снах сумасшедшие, называя их звёздами. Кое-кто считал его лжецом или глупцом.
– Ты должна что-нибудь съесть, – Финн хмурился, глядя на Маэстру. Та старательно отворачивалась, закрыв лицо капюшоном, и упорно молчала.
Финн отшвырнул тарелку и, устало протерев глаза, уселся на деревянную скамейку рядом с пленницей. Вокруг, громыхая посудой, завтракали комитатусы. Был ранний час сразу после Включения Дня, когда с громким скрипом (звук, к которому Финн привыкал годами) распахиваются двери – те, что пока ещё работают. Он взглянул вверх и увидел немигающий красный огонёк – вездесущее, настороженное Око Тюрьмы.
Финн нахмурился. Никто не обращал на Очи особого внимания, Финну же они казались отвратительными. Поднявшись, он развернулся к Оку спиной.
– Пошли, – бросил он, – найдем более укромное место.
Он зашагал быстро, не оглядываясь и не проверяя, идёт ли Маэстра следом. Он не стал ждать Кейро – никакого терпения не хватит. Тот отправился на делёж добычи – именно Кейро следил, чтобы их не обманули. Финн давно догадывался, что брат по обету наверняка прибирает к рукам часть его доли, но не особенно волновался по этому поводу.
Нырнув в сводчатый проход, он оказался на верху широкой лестницы, изящный изгиб которой вёл в темноту. Шум еле доносился сюда, отзываясь причудливым эхом в многочисленных пещерах. Стайка тощих девчушек-рабынь испуганно проскочила мимо – обычная их реакция на появление рядом кого-нибудь из комитатусов. С невидимой крыши свисали гигантские цепи, словно грандиозные мосты – каждое звено превышало размером человека. В некоторых звеньях сплели липкую паутину обер-пауки, из кокона свешивался иссохший труп недоеденной собаки.
Финн обернулся – Маэстра была рядом – и тихо произнёс:
– Выслушай меня. Я должен был привести тебя сюда. Я не хочу причинять тебе боль. Но там, на транзитной дороге, ты кое-что сказала. Ты узнала вот это.
Засучив рукав, он показал ей запястье.
Бросив короткий презрительный взгляд на его руку, она ответила:
– Какая же я была дура, что пожалела тебя.
Он подавил нарастающую волну гнева.
– Мне нужно знать. Я не имею понятия, кто я и что означает эта метка. Я ничего не помню.
На этот раз она взглянула ему в лицо.
– Ты клеткорождённый?
Это прозвище раздражало его.
– Так здесь это называют.
– Я слышала о вас. Но до сих пор не встречала.
Финн отвернулся. Его смущали разговоры о себе самом. Но он почувствовал проснувшийся в Маэстре интерес. Этот шанс нужно было использовать. Он присел на холодный щербатый камень верхней ступеньки.
– Я просто очнулся непонятно где – и всё. Вокруг было темно и тихо, в голове – абсолютная пустота. Я не понимал, кто я и где, – промолвил он, глядя во мрак.
Он не смог бы поведать ей, в какой панике, чудовищной вопящей панике бился о стены крохотной душной каморки. Как рыдания перетекали в приступы тошноты; как бесконечно долго он корчился и трясся от ужаса в закутке своей клетки, в уголке своего сознания – в полной пустоте.
Возможно, она поняла. Шелестя одеждами, подошла и присела рядом.
– Сколько тебе было лет?
Он пожал плечами.
– Откуда мне знать? Это случилось три года назад.
– Наверное, около пятнадцати. Довольно молодой. Я слышала, некоторые из них рождаются сумасшедшими, уже пожилыми. Тебе повезло.
Легчайший намёк на сочувствие. Финн уловил это вопреки резкости ее тона, вспомнил её сострадание перед той роковой засадой. Она была из тех, кто переживает чужую боль, как свою. И он должен сыграть на этой её слабости. Так, как учил Кейро.
– Я и был сумасшедшим, Маэстра. И до сих пор иногда слетаю с катушек. Ты и представить себе не можешь, каково это, когда нет прошлого, нет имени. Когда не известно ни кто ты, ни откуда ты, ни где ты. Очнувшись, я обнаружил, что одет в серую робу с оттиснутыми на ней кличкой и номером. Кличка ФИНН, номер 0087/2314. Я перечитывал это вновь и вновь. Я заучил номер, вырезал его на камне, процарапал до крови на руке. Я ползал по полу, грязный, косматый, как животное. О том, что наступает день или ночь, я узнавал, когда включался или гас свет. Время от времени открывалась щель в стене, и появлялся лоток с едой, тем же путем убирались отходы. Пару раз я пытался проползти сквозь эту дыру, но она слишком быстро захлопывалась. Большую часть времени я лежал в оцепенении. А когда засыпал, то видел страшные сны.
Она наблюдала за ним, словно решала для себя, что из сказанного им правда. Её сильные, ловкие руки явно были руками труженицы, пусть и с красным лаком на ногтях.