— А теперь ты, — кивнула ей Николетт.
Адель прижала руку к груди поверх несуществующего знака, нахмурилась на мгновение, но в следующий миг улыбнулась «сопернице».
— Дорогая Николь, ты не вправе мною командовать. Это не я обнимаюсь по чуланам с самозванными принцами. А тебе, если хочешь избежать позора, лучше уехать из Монсальваж, куда-нибудь… со своим принцем. Уверена, он позаботится о тебе, крошка.
— Но я… должна… а вдруг именно я — это она, вдруг я смогу открыть Грааль?
Адель поняла, что даже приоткрыла рот, впитывая каждое слово Николетт, ожидая раскрытия некой тайны.
— А ты этого хочешь? — вдруг спросила Адель и увидела на лице Николетт подтверждение своим догадкам: она была даже рада сбежать. Возможно она желала быть подальше от дворца так же сильно, как Адель — оказаться внутри.
— Нет, — и Николетт совершенно сдалась, бормоча между всхлипами что-то по поводу своей печальной судьбы. Адель смотрела на нее с сожалением: неужели это могло стать королевой?
— Давай мне письмо, а сама собирай вещи. Тебе нужно бежать прямо сейчас.
До Николетт будто дошел наконец смысл происходящего.
— Но куда же я пойду! Как же так…
— У твоей матери есть украшения, мы это обе прекрасно знаем. Бери их и уезжай, тебе хватит этого на первое время.
— Адель, как же я тебя ненавижу! Ты дьявол!
— На себя посмотри, — парировала Адель. — Грешница Монсольваж, так ее прозвали соседи, а потом и все королевство…
— Хватит! Хорошо!
Николетт, совершенно растрепанная, взяла связку книг, которая лежала на столешнице рядом с цветком, и достала оттуда заветный конверт, бросив его Адель. Тот упал ей под ноги, словно опавший с дерева листок.
— Забирай! Я знаю, что затаила под сердцем ненависть. Ты давно завидовала мне и при отборе тебе не нужны соперницы. Не думай, что я этого не пойму, что я настолько глупа.
«Ты и правда глупа, крошка», — подумала Адель, изогнув бровь.
— Можешь явиться в полночь к воротам Стены, можешь хоть пройти отбор! Мне все равно! Я желаю, чтобы наши пути больше никогда не пересеклись, Адель! Я найду Анри и мы заживем долго и счастливо.
— Как в настоящей сказке, — весело добавила Адель.
— Может и так! — теперь Николетт раскраснелась не от стыда, а от злости, которую изливала на Адель. — Но он любит меня.
— Интересно, за что, — тяжело вздохнула Адель, поглядывая на дверь. Не все же в этом доме будет так пустынно, нужно завершать спектакль.
Николетт собрала скромную корзинку довольно быстро, будто уже была готова к побегу и ей только и требовался, что некий знак. На пороге она остановилась, совсем как до этого ее любовник, и посмотрела на Адель.
— Почему ты так боишься отбора? — вдруг спросила Адель, жажда истины была сильнее осторожности.
В голубых глазах Николетт сверкнули слезы. Если бы она стала королевой, то скорее всего пыталась бы всех разжалобить своим страдающим видом.
— Что ты знаешь об инкарнации? Родители… рассказали тебе?
На этот раз Адель мотнула головой, ей не нравилось быть в позиции слабого. Пришел черед Николетт улыбаться.
— Что ж, удачи тебе! — сказала она, взмахнув платком, который выудила из кармана, и промокнула им глаза.
Как странно, подумала Адель, она выпроваживает из дому маленькую леди Тагрюсон, будто она теперь здесь хозяйка. Но после ухода Николетт она не стала задерживаться, а забрав цветок и письмо и выйдя на свою улицу, поняла, что ей очень повезло: она совсем немного разминулась с экономкой Таргюсонов, которая ходила за покупками.
Адель поспешила вернуться домой, а в голове уже зрел план.
Когда, ближе к вечеру, Адель подошла к Стене, кутаясь в довольно легкий кейп, но самый лучший, что нашелся, у нее уже заметно дрожали колени — от холода ли, от предвкушения или страха, сказать было сложно. В голове зловеще звучало слово, сказанное Николетт. Инкарнация. Что это, к дьяволу, такое?
Но она не посмела бы повернуть обратно. Нет, для нее единственный путь — это вперед.
Под накидкой она грела цветок, опасаясь, что он испортится. Как и тот знак на груди Николетт, цветок казался ей необычным и даже волшебным. Но ведь магии больше нет? Магия Грааля дремала до пришествия следующей королевы, как же так?
Адель прихватила с собой и письмо, которое перечитала множество раз. Правда, его содержимое было довольно скудным — она это и так уже слышала. В полночь явиться к Стене. Что ж, она была здесь. Интересно, почему эти приглашения так безответственно отдали простушкам, вроде Николетт? И если во дворце хотели выбрать королеву, почему не сопроводили претенденток лично?