Выбрать главу

– Дерьмо, – сказал Кастет.

– Не спорю, – согласился Косолапый. – Я вообще ни с кем из вас не собираюсь спорить, особенно с тобой, Константин Сергеевич, потому что в данном случае ты прав на все сто процентов. Я просто спрашиваю тебя как делового партнера и старого друга, не приложил ли ты к этому руку, а если приложил, то не возникнут ли у нас в связи с этим какие-то проблемы. Нам уже не по двадцать лет и даже не по тридцать, надо глядеть вперед и действовать продуманно, понимаешь? Сделанного не вернешь, и обсуждать тут нечего. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, как сказано в Библии... Вот я и спрашиваю: это, часом, не твоя работа?

– Нет, – с отвращением процедил Кастет, – не моя. Если бы работали мои ребята, его бы не нашли.

– Вот это другой разговор, – сказал Медведев. – Я тебе верю.

– Какие же вы суки, ребята, – с удивлением проговорил Даллас. – Какие же мы все суки!

– Тебе понадобилось целых восемь лет, чтобы это осознать? – с кривой усмешкой сказал Шпала. – И вообще, говори за себя, когда произносишь такие вещи. Я, например, себя сукой не считаю. В том деле я участия не принимал, пистолет в руках не держал, и бояться мне было нечего. Я просто посчитал, что потерять одного друга лучше, чем сразу троих, и действовал соответственно...

– И после этого говоришь, что ты не сука? – с насмешкой перебил его Кастет. – Молчи, Шпала, не срамись, калькулятор ты ходячий. Посчитал он. Молчи уж!

– Вообще-то, я хотел сказать совсем другое, – невозмутимо произнес Шпала, водружая на переносицу очки, – но Даллас меня сбил со своим самобичеванием... Я хотел сказать, что бумажка – это еще не человек.

Косолапый нахмурился и закусил губу. Кастет немного похлопал на Шпалу глазами, а потом все-таки не выдержал и спросил:

– Чего?

– Я имею в виду, что бумажка ничего не доказывает, – спокойно пояснил Шпала. – В заметке черным по белому написано: труп обезображен... Правда, там не написано, как именно он обезображен. Но сам факт, что это произошло именно теперь, и даже то, что эта заметка попалась на глаза Михаилу, наводит на определенные размышления. Слишком удачно все складывается – одно к одному, одно к одному...

– Погоди, – медленно произнес Косолапый, – ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что» с момента обнаружения трупа не прошло и недели, – произнес Шполянский. – Он, наверное, до сих пор лежит в морге районной больницы или где они там хранятся. Судебно-медицинская экспертиза, то да се... Словом, всем нам не мешало бы на него посмотреть. Думаю, это можно устроить. И еще. До тех пор, пока не убедимся своими глазами, что это именно Андрей, а не кто-то другой, предлагаю считать его живым и соблюдать предельную осторожность.

. – Ну, брат, ты загнул, – недоверчиво протянул Кастет, – втроем не разогнешь... Думаешь, он...

– Выводы делать рано, – перебил его Шполянский, – но что-то меня во всей этой истории настораживает.

– Завтра же едем в морг, – решительно сказал Косолапый.

– Я не поеду, – не менее решительно возразил Даллас.

– Как хочешь, толстяк, – сказал Кастет. – Лично я поеду. Пять минут как-нибудь вытерплю, зато потом буду спать спокойно.

– Или не спать, – тихо добавил Шпала.

– Или не спать, – согласился Кастет.

Глава 3

Жаркое солнце второй половины мая злыми, колючими искрами горело на хромированных деталях корпуса огромного, как линкор, красно-белого «Кадиллака», который, громыхая и волоча за собой длинный хвост пыли, катился по грунтовой дороге среди дружно зеленеющих полей. К широкому капоту автомобиля были намертво привинчены угрожающе изогнутые рога американского буйвола; на крыльях, опираясь на расширяющиеся книзу рукоятки торчком стояли нацеленные вперед никелированные шестизарядные кольты, горевшие на солнце так, что на них было больно смотреть. На сверкающей хромом решетке радиатора красовалась лошадиная подкова, а по обе стороны от нее были укреплены длинные, начищенные до блеска шпоры. Встречный ветер вращал зубчатые колесики шпор, и они негромко позванивали.

В салоне «Кадиллака» играла включенная на всю катушку музыка в стиле кантри. Водитель, грузный мужчина в широкополой ковбойской шляпе и остроносых сапогах с высокими скошенными каблуками, курил толстую сигару, сбивая пепел в приоткрытое окно. Время от времени он вытирал потное лицо концами пестрого шейного платка, которым была повязана его жирная шея. Дорогу недавно подсыпали щебнем, машину мелко трясло; время от времени выскочивший из-под колеса камень с глухим звуком ударял в днище, заставляя водителя болезненно морщиться.