Кечуа прост в изучении, и на нем легко разговаривать. Он подобен романским языкам в том, что имеет восемь частей речи (существительные, местоимения, глаголы и т. п.), но в нем нет артиклей и существительные не имеют рода. Множественное число существительных и некоторых местоимений, а также глаголов образуется при добавлении частицы куна, например руна (человек) – рунакуна (люди). Прилагательное ставилось перед существительным, а род выражался только добавлением слов ккари (мужчина) и уарми (женщина) или урко (самец) и чина (самка) по отношению к животным. Когда эти слова к существительным не добавлялись, род считался общим. Притяжательные местоимения образовывались с помощью аффиксов, добавляемых к существительным. Большинство качественных прилагательных, а также прилагательных сходства и сравнения превращались в наречия путем добавления частиц хина или сина: синчи (сильный) – синчи-хина (сильно, мощно).
Словарный состав этого языка невелик, но слова могут варьировать свое значение в зависимости от места в предложении или посредством легкого изменения ударения и произношения. Активное использование именных и глагольных суффиксов, видоизменяющих части речи и модифицирующих смысл, придает языку большую выразительность и гибкость. Слова могли быть заимствованы из других языков, и при помощи добавления элементов языка кечуа из них создавали новые слова.
Хотя у инков не было письменности, они умели сохранять подробную информацию в большом объеме, используя систему окрашенных в разные цвета веревок с завязанными на них узелками, которая называлась кипу. С основного шнура свисали окрашенные шерстяные нити. Положение и число узлов, завязанных на этих нитях, обозначало численную информацию в десятичной системе. Одни только кипукамайоки (хранители кипу) могли расшифровывать и интерпретировать кипу.
Хотя этот способ записи и счета использовался главным образом для административной и статистической информации, кипу также помогали правительству сохранять историческую и культовую информацию. Представление о том, что связка кипу может быть прочитана наподобие книги, не соответствует действительности, но в руках профессионалов-кипукамайоков, привыкших с их помощью заучивать историю, литературу и обычаи, эти инструменты служили таким полезным вспомогательным средством для запоминания, что вполне могло показаться, будто их действительно читают наподобие шрифта Брайля.
Другим средством, содействующим запоминанию, были разрисованные доски, хранившиеся в Кориканче, главном храме инков. Они были созданы по приказу Инки Пачакути и изображали историю его предков, а последующие Инки должны были их дополнять.
«Литература» инков была устной и передавалась из поколения в поколение. Только фрагменты заученных текстов были записаны в качестве литературных произведений во время конкисты. Большая часть их содержания дошла до нас в испанских отчетах, написанных в значительной степени на основании этих источников. Это отрывки молитв, гимнов, эпических поэм и драм, любовных стихов и песен. Достоинствами их, из-за которых они были записаны, являлись ясность и выразительность слога и чувства, которым сопутствовал строгий фонетический узор, придающий им ритм, производивший глубокое впечатление при устной декламации.
Эпические поэмы пелись или декламировались во время народных сборищ: «В такое время те, кто знает баллады, громким голосом, устремив взоры на Инку, поют ему о деяниях его предков». Многие из этих повестей «расходились между собой во многих подробностях», но были в целом связаны с историческими событиями и царствованиями Инков, которым они, естественно, пели хвалу. Однако если некий Инка не был популярен, славословные сказания о нем предавались забвению, и его имя упоминалось только в генеалогиях. Именно это, видимо, произошло в случае с Инкой Урконом, который приходился братом Пачакути и оказался трусом. Согласно некоторым сведениям, Инка Виракоча, уходя на покой, собирался передать власть Уркону, но когда последний не сумел оборонить Куско от наступающей армии чанка, его сверг Инка Пачакути. В результате Уркон практически не упоминается в устных преданиях.
В обязанности вождей и глав родов входило хранить память и историю своих предков. В записи Сармьенто уцелела одна строфа из повести о смерти Инки Пачакути:
Я был рожден, как лилия в саду,И так же я вырос.Когда мой срок пришел, я достиг зрелости,И как я был должен умереть, так я иссох,И я умер.Другой отрывок, приведенный ниже, очень простой и ритмический, взят из летописи Пачакути Ямки. В этом отрывке Чучи-капак из Хатунколья (район озера Титикака) приходит на бракосочетание Инки Виракочи и приводит с собой всю свою стражу, всю свиту и приносит драгоценного родового идола. Вероятно, он хочет заручиться поддержкой Инки в борьбе против своих соперников Лупака. Он многократно повторяет, обращаясь к Инке:
Ком Кускокапака, – Ты – король Куско,Нука Колькапака, – Я – король Колья,Упьясун – Мы будем пить,Микусун – Мы будем есть,Римасун – Мы будем говоритьАмари рима (чун) – О том, о чем никто другой не говорит.Нука кольке тийакани – У меня серебро в изобилии,Чуки тийакани – У меня золото в изобилии,Виракоча Пачайачик – Виракоча, Символ Вселенной,Муча – Я преклоняюсь,Нукак инти мучак. – Пред солнцем я преклоняюсь.